- Вместе в гражданскую воевали.
- Ах! ах! ах! - заахал Ляшко. - А под чьим
командованием сражались? Я, например, c басмачами... Очень
приятно, очень, товарищ Пьер!.. Мировая революция не за...
- Андрей Тихонович, - оборвал его администратор, -
камарад Пьер очень хочет взглянуть на наших любимцев. Надо
показать. Я хотел было сам, но все же c директором будет
пообстоятельнее.
В этот момент Андрей Тихонович стал походить на ярыгу,
которому море по колено.
- И вы еще спрашиваете?! - директор всплеснул руками. -
Поехали, поехали! Камарад Пьер, у нас лучшие в мире жеребцы!
Понимаете? Лучшие! Едем, едем... Так, портфель... боюсь его
здесь оставлять. Буржуи все-таки! Сопрут...
- И то верно. Берите его c собой... Андрей Тихонович,
камарад Пьер приглашает вас и меня на праздничек в честь нашей
случайной встречи. Сами понимаете, такое раз в жизни случается!
- О чем разговор? Нет никаких разговоров... Может Кима
разбудить?
- Он спит? - удивленно спросил администратор. - Что c
ним такое?
- Выглушил всю бутылку такого же рома!
Администратор неопределенно поглядел на Ляшко, постоял
молча, почесал в затылке, рассудил так:
- Это кто-то из поклонников вам этот ром презентовал, не
иначе!
- Может разбудим? - спросил Ляшко.
- Да зачем же? - Исидор Кириллович театрально сморщился.
- Пусть отдыхает.
- Хорошо! Черт c ним. Пусть дрыхнет. Итак в...
- В Мэзон-Лаффит.
- Туда!
Двадцатикилометровую дистанцию таксомотор преодолел за
полчаса и оказался в маленьком живописном городке,
расположенном на опушке Сен-Жерменского леса. Недалеко от
полуразрушенного замка, в котором еще во времена Первой империи
жил на широкую ногу маршал Ланн, располагался ипподром. Въезд в
конюшню советской команды вел прямо c улицы. Конюшня
располагалась в высоком кирпичном здании, выстроенном небольшим
квадратом. Все ворота и двери были выкрашены коричневой
краской. Направо и налево в высоких стойлах, окна которых были
забраны решетками, стояли около десяти выхоленных жеребцов. В
первом стойле лошади не было, в нем сидел конюх Петрович и
чинил шлеи, уздечки и прочую конскую сбрую. Андрей Тихонович
хотел было c характерным только товарищу Ляшко комчванством
заметить: "Наерундил ты, Петрович, делов!", но промолчал и лишь
любезно повел товарища Пьера на середку конюшни. Здесь он
остановился c замиранием сердца. В четвертом стойле полулежал
Черный Вихрь.
- Вот она, наша гордость! - торжественно сказал
директор, войдя в стойло к жеребцу.
Но "гордость" на камарада Пьера не произвела особого
впечатления. Он быстро осмотрел лошадь, недовольно причмокнул,
хрустнул пальцами и, смотря почему-то не на коня, а на дорогую
наборную сбрую со светящимися медяшками, почти в ужасе
пробормотал:
- Ах, какие у него мутные глаза и взъерошенные волосы...
- Что вы говорите? - заволновался директор.
- Сами взгляните. - Камарад Пьер зевнул и приложил обе
ладони, как шоры, к своим глазам. - Типичное лихорадочное
явление - понурость. Как бы hypersustentation не было... -
Тут он покрутил в руках наборную уздечку и прибавил: - Да,
хворает лошадка, скоро скопытится!
- Чего?
- А в другом стойле это кто?
- А-а! Это Смелый Ветер, там дальше - Рвущийся Парус...
- Прекрасно, прекрасно...
Остап изобразил пальцами композицию "о`кей" и незаметно
показал ее Джону.
В Париж возвратились к вечеру.
По предложению администратора встречу решили отметить в
небольшом кафе на углу Шмэн-Вер.
В углу за дальним столиком как ни в чем не бывало уже
сидел метр Оноре. Он ждал от великого комбинатора условного
знака. К столику Остапа подошла официантка c рыжими волосами и
в белом переднике c прошивками на черном платье.
- Bonsoir!
Администратор заказал шесть жареных куропаток, три бутылки
бордо, столько же бурбона, и еще кофе c желтым шартрезом.
"Ну что ж, - подумал великий комбинатор, - будем
доводить до кондиции". И он разлил по стаканам бордо.
- Вспрыснем по бокалу красного за мировую революцию!
Вспрыснули.
"Бордо и ром - какая гадость!" - подумал Остап и разлил
по рюмкам ледяной бурбон.
Выпили.
После третьей рюмки Андрей Тихонович заговорил о своих
любимцах.
- Ну как вам наши кони, товарищ Пьер?
Вместо ответа камарад Пьер задал странный вопрос
администратору Гурию:
- Вы уже информировали товарища Ляшко?
- Нет, не успел, - ответил администратор.
- А что такое? - насторажился Ляшко и бросил косой взгяд
на администратора.
Гурий вел себя так, как будто за столом, кроме него и
камарада Пьера, никого не было.
- Не успел, - повторил он.
- Да как же это, Исидор Кириллович! - c французским
акцентом укорил Пьер.
- Да вот не успел! - оправдывался администратор.
- Надо информировать. Очень надо.
- Может вы скажете?
- Я?
- Ну, конечно, вы!
- А почему я?
- Ну не я же! Кто из нас профессор, черт возьми?!
- Профессор - я! Но сообщить должны вы!
- Я?
- Конечно, вы!
- Черт возьми! - воскликнул вконец запутавшийся
директор. - Что такое? В чем дело?
- Андрей Тихонович, ничего страшного. - Гурий широко
зевнул. - Главное, не впадать в панику. Черный Вихрь - болен!
- Не может быть... - тоненько заскулил директор.
- Майн готт, Андрей Тихонович! - Гурий прищурился. -
Можно подумать, что вам пятнадцать месяцев и четыре зуба! Вы,
что младенец в люльке? Разуйте глаза, в конце концов! При вас
же говорил камарад Пьер:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100