Великий комбинатор появился в правлении в тот самый
момент, когда конюх Петрович видел уже второй сон. Без труда
отыскав приемную директора, бросив секретарше: "Не слышу стука
клавиш!", он пнул директорскую дверь, ворвался в просторный и
чистый кабинет и, бросив саквояж на диван, резво подошел к
столу.
- Что же это у вас в хозяйстве творится, Андрей
Тихонович?
Директор оторопел.
- А что?.. а... где?..
- Гурий, - Остап сунул руку для приветствия и тут же ее
выдернул, - Исидор Кириллович Гурий, - быстро представился он
и, не меняя интонации в голосе, продолжил: - Направлен к вам
администратором. Я имею в виду конюха Петровича. Где же
дисциплина? Секретарь-машинистка тоже хороша! Я даже не слышал
стука клавиш! Непорядок! Возле кормового сарая грязь водится и
в количестве предостаточном.
- Товарищ, товарищ...
- Товарищ Гурий, - напомнил о себе Остап.
- Вы к нам администратором?
- Администратором.
Ум Остапа быстро овладел ситуацией, и поэтому слова пришли
сами. Великий комбинатор начал жарко толковать о необходимости
культработы, профучебы, создания музыкально-драматической
студии и кружка гармонистов-пианистов, без лишней помпы
заговорил, что кривая безработицы в США лезет вверх, c военной
отчетливостью предложил соорудить агитационный гроб и
возглавить политический карнавал, призвал всех к
сознательности, наконец, закончил горячими словами о том, что
он, Гурий, как человек социалистической закалки, поможет все
это претворить в жизнь.
- После института? - Андрей Тихонович рывком пожал
администратору руку. - На практику?
- На практику.
- Бурлит молодая кровь!
- Бурлит, товарищ директор, бурлит.
- Ах, молодость, молодость. Энергия! Задор! Люблю я вас,
энтузиастов, черти вы, лешие! И все-то вы подмечаете! Молодец!
- Так стараемся, Андрей Тихонович, стара...
- Но будьте проще, молодой человек, будьте проще, тогда к
вам потянутся люди. Мы тут все - люди простые, без выкрутасов.
- Это уж точно.
- Ай-да молодец, не успел приехать, сразу включился в
работу! Ай-да молодец!
- Андрей Тихонович, хозяйство-то покажете?
- А как же! Перед вами, молодой человек, открываются
врата великих возможностей! Щас мы c тобой все посмотрим. Я
вижу, мы c тобой сладим.
И он похлопал новоявленного администратора по плечу.
Директор Прилежаевского конного завода товарищ Ляшко
оказался ни кем иным, как бывшим похитителем женских сердец. В
коннозаводстве за ним прочно закрепилась кличка "бабник". От
любовных приключений молодости у бабника сохранились лишь его
собственные стихи, которые так глубоко затерялись в его памяти,
что проступали наружу лишь в том случае, если он был в хорошем
расположении духа. Но, так как в хозяйстве была всего одна
представительница слабого пола - секретарша Ирина Ивановна
Мащенко, строгая девушка-комсомолка, бабнику ничего не
оставалось, как только руководить, следить за хозяйством, одним
словом, работать. Андрей Тихонович был видным человеком c не
лишенными приятности чертами лица, чуть толстенького, но зато c
широкими бровями типа "Ай да прелесть!" и несколько
подмигивающим левым глазом, дескать, работаем, подключайтесь и
вы, товарищ, несколько брюнетист, но не так чтобы, и несколько
красноват, но только когда выпьет. Лысины на лбу не было, но
зато штиблеты у него были такого огромного размера, которому
вряд ли где можно найти соответствующую ногу; рубашка была
обыкновенная - серая (зеленых рубашек Андрей Тихонович никогда
не носил), и, наконец, голову директора венчала глупейшего вида
прическа, сделанная на манер "Черт меня подери!".
Ровно в половине двенадцатого товарищ Ляшко, бубня себе
под нос: "А ты меня не полюбила, а я тебя любил,
трататульки-тра-тата!", отодвинул засовы на воротах конюшни,
распахнул створки и радостно вошел внутрь. За ним последовал
виновник его веселого настроения администратор Гурий.
- Добрая лошадь никогда не выигрывает, - наставническим
голосом молвил директор. - Ее всегда нужно стегать кнутом,
чтобы принудить страхом наказания приходить первой!
- Иначе она будет приходить в конце поля? - добавил
администратор.
Директор кивнул, размеренной походкой миновал три бокса и
остановился.
В деннике стоял великолепный жеребец.
- Вот, Исидор Кириллович, гордость нашего завода, а
может, и всей республики. Черный Вихрь. Ему три года. На моих
глазах вырос. Мы возлагаем на него большие надежды.
Администратор профессиональным взглядом окинул лошадь.
Черный Вихрь равнодушно посмотрел на администратора.
- Хороший трехлеток, - c пониманием дела заключил
администратор. - И все-таки нужна ласка. C любой лошадью можно
найти общий язык.
- Вот когда она переработается, тогда нужна и ваша ласка.
- Хорошая мысль.
"На Черном Вихре, пожалуй, и остановимся" - подумал
Остап, а вслух, как бы между прочим, поинтересовался:
- Дорогой, наверное, жеребец?
- Черный Вихрь? Еще бы! Ведь он чистых кровей. Тут к нам
как-то буржуи приезжали, золото за него давали. Вы c ним
поосторожней, он у нас раздражительный.
Они прошли дальше. Навстречу им плелся заспанный конюх
Петрович.
- Опять ты, Петрович, разгоряченную лошадь в конюшню
поставил!
- Да что вы, Андрей Тихонович.
- Что вы, что вы! Дождешься ты у меня! Небось, снова
сивухи нализался!
- Не прельщался я...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100