- "Ты за что сидишь?" - "За лень. Мы c приятелем
рассказывали друг другу анекдоты. Ладно, думаю, утром донесу.
Но утром за мной уже пришли".
Едва он закончил, пенснеобразный любитель рыбной ловли
стряхнул c себя анекдот из жизни палачей:
- Приходит палач домой. За плечами мешок, в котором
что-то шевелится. Жена спрашивает: "Что это ты притащил?" -
"Да так... халтурку на дом прихватил".
По всему купе раздался взрыв заразительного смеха.
- Сидит обезьяна на берегу Нила и полощет веревку в воде,
- продолжал Остап. - Идет бегемот: "Ты что делаешь?" - "Дай
двадцать центов, скажу". - "Возьми. А зачем тебе веревка?" -
"Крокодилов ловлю". - "Дура! Кто же ловит крокодилов на пустую
веревку?" Обезьяна (про себя): "Дура - не дура, а двадцать
долларов в день имею".
Снова общий неудержимый хохот охватил все купе.
- Сидит бегемот на берегу Енисея и удит рыбу, -
лошадиноподобный значительно посмотрел по сторонам и состроил
такую комическую рожу, что профессор рассмеялся раньше времени.
- Мимо проплывает крокодил. "Далеко ли до Астрахани?" -
"Близко". - "Ничего, я на велосипеде".
- Летят два крокодила, - белобрысый вытер платком лицо и
достал из рюкзака куль c овсяным печеньем. - "Мы можем
упасть!" - "Да нет, у меня во рту гайки!"
- Профессор, давайте вы что-нибудь в этом роде, -
обратился лошадиноподобный к пенснеобразному.
- В этом роде? сейчас... а вот! Посетитель в ресторане.
"Принесите мне кастрюлю супу." Принесли. Он берет и выливает
себе на голову. Официант: "Что вы делаете? Это же суп!" - "А я
думал - компот".
За окном рисовался удивительно гладкий пейзаж: высоко в
лазурном безоблачном небе нещадно палило солнце, перед
кочковатым полем, стлавшимся к лесу, узкой лентой тянулся
пыльный проселок.
- По знойной пустыне, - заманчиво произнес Остап, когда
в купе ворвался опьяняющий аромат зреющего хмеля, - катится
нолик...
"Стоп! Стоп! Стоп! И еще раз стоп! Да сколько же можно
заниматься тягомотиной? - расхорохорится нетерпеливый
читатель. - Что это за анекдотики? - сорвется у него c языка.
- Тары-бары-раздобары!.. Что это за ремарочки в романе? Жесты
отчаяния? Интермедия? Зачем же играть на трепещущих струнах
читателя? Что это за смехотворные занятия? Желание вызвать
таким образом доброе расположение?.. Совершенно непонятно!"
Ну ведь могут же люди ехать в поезде и рассказывать друг
другу анекдоты?
"Не могут!"
Ну ведь могут же!
"Нет, не могут! А если и могут, то..."
Ну что ж, извольте! Итак, останавливаем поезд (вот уже и
слышен скрежет колес) и по воле того самого читателя, который
всегда прав, ссаживаем Остапа Бендера... (Где же его
ссадить-то?) ну, скажем... В общем, по воле читателя великий
комбинатор оказался в этаком степном месте, пахнущем полынью,
шалфеем и сухим знойным ковылем... Поехали дальше?
"Поехали, поехали. Это черт знает что!"
Глава XXX КОННЫЙ ПЕШЕМУ НЕ ТОВАРИЩ!
Итак, мощный социалистический поезд "Москва-Новороссийск"
остановился на маленькой степной станции - ровно настолько,
сколько необходимо Остапу Бендеру, чтобы покинуть веселое купе
и спуститься в ковыльную степь. Остап посмотрел вслед
убегающему поезду и расправил плечи. Его глазам открылась
ровная, словно море, без края и конца, степь, степь, степь.
"Постойте, это почему же без края?! Вон там вдали
виднеется какое-то строение - то ли хутор, то ли колхоз, то ли
конный завод. Это кто там пасется? Конечно же, русская степная
борзая. А кто там рядом c борзой? Ну да, вороная
лошадь-степняк. Значит, конный завод!"
Послушайте, дорогой читатель, вы так и будете влезать и
спорить?! Тогда вот вам стило, как говорил один пролетарский
поэт, и можете писать сами!..
Ладно, пусть будет по-вашему.
Остап поднял c земли саквояж, махнул рукой (Где наша не
пропадала!) и зашагал к маячившему в степи конному заводу.
Минут через двадцать он стоял у полуразвалившегося
кормового сарая. Неподалеку от сарая, рядом c тем местом, где
лежал очумевший от жажды пегий пес, худощавый и расстрепанный
мужичонка распрягал горячую в серых яблоках лошадь c целью
задать ей корм. Остап сладко зевнул и надвинул фуражку на нос.
При беглом осмотре мужик тянул на все пятьдесят. На нем был
пиджак, надетый на запачканную косоворотку, на ногах -
нагольные, заглянцевевшие от носки, сапоги; мужик как мужик,
разве что без усов и бороды.
- Необразованность ты моя! - рыкнул мужик на кобылу.
- Что ругаешься, отец? - немножко устало спросил Остап,
предлагая ему папироску.
- Знамо, шо ругаюсь. Онисим, чудо без умолку, не
наездник, а хуже любого дояра!
- Кого хуже?
- Знамо кого. Сбрую и ту надеть по-человечески не могет!
Так и получается: канитель задарма - это c одной стороны, а c
другой - злобен есмь из-за этого Онисима.
- А ты, знамо, тут конюхом числишься? - легко перешел на
язык мужичонки Остап.
- Конюхом, а то кем!
- А что, отец, в вашу конюшню администраторы нужны?
- Не конюшня у нас... Прилежаевский конный завод! Может,
слыхал?
- Прилежаевское коннозаводство?! То самое?! - c
фальшивым восторгом воскликнул Бендер. - Ну конечно же! - И
он для убедительности легко ударил себя по лбу. - Слыхал,
отец, слыхал.
- Ты иди, мил человек, к Андрей Тихоновичу, уж он-то тебе
все скажет, поелику директор он нашенский.
- Гран-мерси, отец!
- Чего?
- Спасибо, говорю!
- Бывай здоров.
Пока Остап искал управление конного завода, конюх
Петрович, - иначе, как это выяснилось позже, - его никто не
называл, покормив лошадь, отправился в сарай, где лег на солому
и принялся плевать в бревенчатый потолок, причем попадал
довольно удачно, то есть в одно и то же место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100