Но в какой-то момент
председатель запнулся, после чего пару раз чмокнул губами,
сощурился, потом со вздохом спросил:
- У Пахома Феофилактовича вы были?
- У товарища Иванова?
- У него.
- Пахом Феофилактович ничего не имеет против, если вы
"за".
- А это в его манере! Он человек c бюрократической
сумасшедшинкой! - "Благородный" вышел из-за стола и
приблизился к посетителю. - Ну что ж, тогда будем созывать
правление, будем совещаться, - прикладывая руки к груди,
торжественно объявил председатель. - Будем заседать. Оставьте
ваши бумаги у секретаря и зайдите завтра.
- Так.. это... - пролепетал Корейко, удивленный таким
скорым решением дела. - Завтра?
- Конечно же, завтра! - сердечно пожав руку,
"благородный" товарищ Сидоров проводил до двери немешаевского
курьера.
Курьер скорым шагом выбрался на улицу.
В 17.00 наиболее ответственные работники Миира сошлись на
важное, экстренное совещание. За обширным столом из красного
дерева заседали: Пахом Феофилактович и Парфен Ферапонтович,
главбух Павел Жиянович Ксенофонтов, важная персона -
ангел-хранитель большой и круглой печати товарищ Рыбкин-Мяскин,
товарищ Любомиров и Аида Васильевна Конкорднева-Златова, у
которой, как известно, можно было получить тяпки, чулки и
носки, рысистый консультант Александр Иванович Осипенко, а
также, плохо отозвавшийся о Корейко сероглазый тип Барбосов.
Обсуждался вопрос о выговоре товарищу Вражкину и - c
волнением - предложение немешаевских товарищей об организации
производства в стране высококачественного хереса. C докладом о
необходимости объявить выговор товарищу Вражкину выступил
председатель Иванов. Выговор Вражкину объявили. Председатель
Сидоров произнес речь по поводу хереса. На херес тоже
отреагировали положительно.
На следующее утро, когда контору о двух председателях
вновь посетил курьер из Немешаевска, в вестибюле на доске
объявлений висела бумага, сообщавшая, что Миир становится
пайщиком акционерного общества "Немхерес" и в качестве первого
взноса отправляет в Немешаевск ни много ни мало десять
миллионов рублей!
Александр Иванович потер зачесавшийся нос. Ему показалось,
что где-то заиграла музыка. Теперь оставалось проследить за
бухгалтером и выяснить, когда бланк денежного перевода осядет в
Моссоцбанке. Александр Иванович гадливо улыбнулся и поднялся на
третий этаж.
Глава XXIII ДОЧЬ ЗЕВСА И СЕСТРА ДИОСКУРОВ
В природе все увязано и укручено: мужчины инфантильны,
когда нет праздников, женщины индифферентны без банкетов, дети
анемичны, когда нет веселых утренников. Элен Поплавская
принадлежала к тому типу блистающих красотой и юным женским
очарованием девушек, которые обожают праздники. Элен работала в
солидном московском банке. Должность у нее была не маленькая,
но и не большая, средненькая должность. Поплавская руководила в
банке отделом междугородних переводов. Она занимала в меру
просторный кабинетик c сейфом, яичного цвета столом и
сверкающей велосипедным звонком пишущей машинкой.
Сухонькая канцелярская обстановка кабинета междугородних
переводов совершенно не увязывалась c обликом молодой, стройной
и красивой Элен. Поэты говорят про таких девушек, что они манят
майским дурманом, прозаики характеризуют их как кротких,
обворожительных и душистых, а совработники пускают в их адрес
комплименты, смысл которых сводится к тому, что такие
молоденькие и смазливенькие девушки созданы для советской
секретарской службы.
Чтобы наш рассказ не показался читателю скучным и, как
заикнулся бы Александр Иванович Корейко, закомуристым,
попробуем познакомить великого комбинатора c Элен Поплавской и
посмотрим, что из этого получится...
Московское утро уже давно распределило всех трудящихся по
заводам и учреждениям, когда Остап вышел из "Метрополя". В
Театральном проезде он задержался у книжного развала, поболтал
c букинистами, полистал какую-то шикарную книгу, потом не
спеша, подставляя солнцу довольное лицо, прогулялся вдоль
Китайгородской стены, дошел до Маросейки и скоро остановился
там, куда, собственно, и держал путь. Перед ним был
величественный портал здания, где размещался Моссоцбанк.
Прекрасный Остап открыл дубовую дверь.
- А я-то думал, что попаду в кооперативную артель
лжеинвалидов! - ни к кому не обращаясь сладко ухмыльнулся
Бендер, очутившись в роскошном вестибюле.
И в самом деле, обширный вестибюль c колоннами, гранитной
лестницей и матовыми лампионами был так старорежимно
великолепен, что нужно было обладать больной фантазией, чтобы
приписать его к собственности вшивой артели лжеинвалидов.
Правда, лакеев, снимающих c посетителей верхнюю одежду, здесь
не было, но зато был швейцар. Внешностью он смахивал на
театрального капельдинера.
Поговорив душевно со швейцаром-капельдинером, молодой
человек исчез в коридоре первого этажа. Ему было глубоко
безразлично, что творилось за выстроившимися в шеренги дверями.
А там, за ними, как и в других местах, строили социализм,
вносили свой вклад в досрочное выполнение первого пятилетнего
плана.
- Мы им отпустили десять тысяч рублей на приспособление
усадеб.
- Это так. Кто спорит? Но я-то знаю, что районное
отделение нашего банка перевело им три тысячи рублей. А это
как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100