Витя Никольников объяснял ребятам разницу между поэтической и прозаической речью.
– Вот Пушкин пишет, – говорил Никольников: – «Вчера мне Маша приказала в куплеты рифмы набросать, и мне в награду обещала спасибо в прозе написать»…
– А ты другой пример не мог бы привести? – это Маша Куропаткина с места поднялась.
– А почему? Это очень удачный примерчик.
– А дальше что? – спросил Злыдень Саша.
– Что дальше?
– Ну дальше как у Пушкина там?
– Тебе что, прочесть все стихотворение?
– Ну да.
Когда Витя прочел «О Маша, Маша, поспеши и за четыре мне куплета мою награду напиши!» – Саша Злыдень сказал:
– А «спасибо» – это проза, а почему оно в стихах? Тут что-то не так.
– Прекрасно подмечено, – это с последней парты поднялся учитель, Дятел Николай Варфоломеевич. – Выявление проблем, их формулировка и решение на основе различения абстрактного и конкретного – это основные звенья проблемного обучения. В зависимости от возможностей каждого из вас, и прежде всего от степени привычки к проблемному методу, может быть разным участие индивида во всех звеньях нового, нетрадиционного способа обучения. Вам, надеюсь, понятно, о чем я говорю?
– Конечно, – сказали хором ребята. Сказали с такой тупостью в лице, что сомнений в том, что им совершенно все непонятно, не было. Даже одна половинка Коли Почечкина, сидевшая теперь на правах подопечного рядом со своим наставником Славой Деревянко (напомним, другая половинка была в мастерских и спорила с другой половинкой Славы Деревянко), не сомневалась в том, что все сказанное Дятлом было темным лесом, темной ночью, вообще всем темным на этом свете.
А Дятел продолжал между тем отстукивать по нежным вывороченным мозгишкам семиклассников:
– О полной самостоятельности ученика можно говорить только тогда, когда он сам в состоянии выдвинуть и сформулировать новую проблему. Мне сказали, что после замеров в вашем классе установлено, что ваша активность в обучении увеличилась по сравнению с прошлым месяцем на шесть и девять десятых процента. А ну-ка подтвердите мне это. Кто больше найдет проблем в предложенной задаче?
Мгновение ребята соображали. А затем потянулись руки:
– Я скажу! Я! Я! Нет я! Меня спросите!
– Нет-нет, – сказал учитель. – Не торопитесь. Я бы хотел, чтобы вы достали свои конспекты и дали научный анализ…
Зашелестели страницы тетрадей по проблемному методу.
– Я проанализирую, – сказал Слава.
– Прекрасно, – согласился Дятел.
– Так вот. Проблемный метод требует, чтобы приведенные примеры были одновременно и жизненными ситуациями и носили обобщенный характер…
– А он читает по тетради, – с места сказал Злыдень.
– Это допустимо сейчас, – пояснил учитель. – Перенос идей из одной области в другую – это тоже творчество. Продолжай.
Слава, который нашел такой легкий способ творчества, бойко прочитывал из тетради слова, подставляя в них лишь кусочки из жизненной ситуации:
– В каждом случае выступает по крайней мере одна проблема, – говорил Слава, – и, как правило, ее решение связано с большими трудностями. В приведенном примере мы имеем дело с поэзией, а слово «спасибо» Пушкиным засунуто как живая проза. Это говорит о том, что абстрактное меняется с конкретным местами, и наоборот.
– Прекрасно, – сказал Дятел. – Как -же сформулировать проблему? Основную проблему.
– Я скажу! – сказал Толя Семечкин. – Здесь мы видим большую пользу для обучения, чем при простом запоминании готовых знаний. Если бы Витя Никольников сказал, что написали слово «спасибо», – здесь бы не было проблемы.
– А проблема состоит еще и в том, что «спасибо» дано в остраненной, необычной ситуации, – добавил Витя Никольников.
– О, вы и это знаете? – похвалил Дятел.
– Нам рассказывал про метод остранения Валентин Антонович. Это его главный прием, когда он сказки рассказывает.
– Значит, и в сказках используется метод проблемного обучения? – спросил Дятел. – Прекрасно. Ну, а как быть с Машей?
– А Маша – это два вида бытия, – добавил Никольников. – Маша в прошлом, вечная Маша, она и у Пушкина, и у Рафаэля…
– А Маша Куропаткина? – засмеялся Злыдень.
Наступила пауза. Маша передала записку Деревянко. Слава прочел и криво, ровно на одну половину рта своего, улыбнулся.
– Что она написала? – спросил шепотом Коля Почечкин.
Слава протянул записку. Коля сказал:
– Я такими буквами еще не умею читать. Что тут написано?
– Тут написано: «Заступись за меня».
– Заступись, – взмолился Коля Почечкин.
– А как? По морде дать?
– Дай по морде!
– Ты с ума сошел?
– Я тебе банку сгущенки дам!
– Две, – решительно сказал Слава.
Слава вытащил из лацкана пиджака булавку и нацелился ею в никольниковскую ягодицу. Укол был резким. Никольников подпрыгнул до потолка и так как пребывал в облегченном состоянии, то есть в одной половинке, то легко повис на абажуре, откуда слетели вместе с пылью две засохшие мухи. Занятия, конечно, были несколько скомканы. Все смотрели на абажур, где барахталась никольниковская половинка, а Дятел, крайне недовольный случившейся фантасмагорией, стал рассуждать вслух:
– Опять эта ползучая эмпирика. Она всюду врывается в чистый Логос и тем самым уродует семантические системы. Дети, мы сейчас в трудных условиях, но мы продолжим наше прекрасное рассуждение о проблемной ситуации и проблемном методе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142