— Нет,— помолчав, ответил Робино.— И я считаю, что это обстоятельство также обвиняет Слимана, доказывая, что он работал в перчатках, и, следовательно, действовал преднамеренно.
— Благодарю вас, господин судья, за эту ценную информацию. Позвольте, однако, мне сделать из этого обстоятельства иные выводы. Теперь, когда вы уже переходите к допросу Слимана, позвольте я подведу некоторые итоги. Мой клиент совершил это двойное, ужасное, зверское преступление в приступе безумия, так, кажется, считает полиция. В этом случае следует удивляться, что он был достаточно осторожен, чтобы надеть перчатки, запереть за собой двери способом, который требует знания привычек жильцов виллы, но почему он выбрал время, когда его жертвы не пошли спать? Почему не вооружился оружием более... практичным, чем молоток, домкрат или разводной ключ? Обыкновенный нож при отсутствии огнестрельного оружия и то больше бы пригодился. И наконец, почему он должен был демонстрировать себя, у меня нет другого определения, в кафе «Брюнетка» после преступления?
Судья Робино с большим усилием скрывал свое раздражение.
— Должен ли я понимать, адвокат, что вы советуете своему клиенту все отрицать, вопреки очевидным фактам?
— Боюсь, что так оно и есть, господин судья.
— Отлично, адвокат. Как хотите. Вы сами к этому стремились.
Весь следующий час судья Робино вел допрос Слимана. Марокканец давал те же ответы, что и в полиции. Он не отступал от них ни на йоту, несмотря на все ловушки, которые с профессиональным умением расставлял ему Робино. Наконец наступил момент, когда он сказал:
— Я подчеркиваю, что вы отказываетесь отвечать на вопрос о причине вашего присутствия на улице дес Розес четвертого января вечером.
— Разрешите, господин судья,— тотчас вмешался Риго.— Я думаю, что в этом пункте мы имеем новые факты. Как вы мне советовали в начале нашей встречи, я рекомендовал клиенту рассказывать всю правду. Думаю, что он сейчас прояснит ваши сомнения.
У адвоката пересохло в горле, руки его дрожали. Час назад в коридоре Слиман не обещал ему, что ответит на этот вопрос. Его втолкнули в кабинет судьи прежде, чем он успел ответить.
Ибрагим Слиман поднял голову. Его взгляд нерешительно переходил с судьи на адвоката. Он крепко стиснул руки, не зная, на что решиться.
— Я вам доверяю, адвокат,— тихо сказал он.— Дай бог, чтобы с ней не случилось чего-нибудь плохого!
Затем, повернувшись к Робино, Слиман глухо сказал:
— Вечером четвертого января я провожал на улицу дес Розес девушку.
— Фамилия! — потребовал судья.
Воцарилась тишина. Риго буквально впился взглядом в Слимана, и тот явно неохотно выдавил:
- Ее зовут Полина Мерсье. Она служит у господ Вилльйорей, в доме номер семнадцать на улице дес Розес.
Робино с невозмутимым выражением лица внес запись в протокол.
— Прошу ответить, в котором часу вы туда приехали и что делали.
— В тот день я встретился с госпожой Мерсье, в среду у нее выходной. Я отвез ее на улицу дес Розес между восьмью и четвертью девятого. Уже было темно. Улица была пуста, как обычно в это время. Я поставил машину возле одиннадцатого номера. Мы всегда были осторожны.
— Почему? Что, хозяева не одобряли того, что их служанка встречается с... с вами?
Слиман исподлобья посмотрел на Робино.
— Не знаю. Личная жизнь прислуги их совершенно не касается. Мы вошли с Полиной, с госпожой Мерсье в сад, и я проводил ее в комнату над гаражом, которую она занимает. У этой комнаты отдельный вход. Раньше она предназначалась для шофера, когда он у хозяев еще был. Я попрощался с Полиной и вышел около половины девятого. И тогда обнаружил, что колесо...
— Продолжение мы знаем. Вы уже рассказывали,— ворчливо оборвал его судья.— Но я хотел бы знать, почему вы с таким упорством отказывались отвечать на этот вопрос?
— Господин судья,— начал Слиман, явно не надеясь, что ему удастся тронуть это неумолимое олицетворение Закона.— Мерсье видела не много счастья в жизни. Это ребенок из приюта. Я боялся, что у нее будут непрятности, если она будет замешана в... эту ужасную драму. Она, наверное, потеряла бы работу, а кроме того...
— А кроме того, что? — торопил его Робино, который, казалось, ничего еще не понял.
Слиман внезапно вскочил. Он повернулся лицом к судье, стараясь заглянуть в его холодные глаза.
— Я не хотел, чтобы говорили, что она путается с козлами!
Риго глубоко вздохнул. Его потрясло то отчаяние, которое толкнуло марокканца на этот взрыв, и одновременно он почувствовал облегчение. Признание Слимана подтверждало его теорию. Жинетт Гобер, эта милая уборщица, которая, кажется, и сама не пренебрегала флиртом, была права. Загадка присутствия Слимана на улице дес Розес была выяснена. Оставалось только разобраться, кто его впутал в это двойное убийство.
— Вы сказали: «Улица была пуста, как обычно»,— продолжал допрос Робино.— Это значит, что вы имели привычку регулярно посещать свою любовницу?
Слиман печально покачал головой. Его злость уже прошла. Он снова стал человеком Северной Африки, угнетенным тяжелой судьбой.
— Вы не поверите, господин судья, но Мерсье не была моей любовницей. Но это и не важно. Мы знакомы с ноября. Вначале стали встречаться регулярно по средам во второй половине дня.
Мы ходили в кино, потом заходили в кафе выпить бокал вина, и я провожал ее домой перед тем, как отправиться на работу. Вот и все. Просто, как вы видите...
— Я надеюсь, господин судья, что вы допросите этого свидетеля,— спокойно уточнил Риго.
— Мы ее вызовем,— коротко ответил Робино и встал. Обвиняемый и защитник последовали его примеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42