— Парадная дверь была закрыта. Только я входила через боковой вход, для служащих. Ключ от двери висел в маленькой кладовке, где стояли ведра для мусора. Вечером я сама туда его вешала, так как госпожа Констанция, как и пожилой господин, пользовались входом с фасада. В это утро я вошла, как обычно. В доме было тихо. Я подумала, что хозяева еще не встали. Как всегда, сняла в передней плащ, сменила сапоги на туфли, в которых хожу по дому, надела фартук и вошла в кухню. Ни живой души... Решив, что они еще в своих комнатах, я пошла наверх поздороваться перед тем, как займусь приготовлением завтрака.
— Вы всегда готовили им завтрак?
— Нет, иногда это делала госпожа Констанция. Но, как вы знаете, ей было уже семьдесят. Бывало, она очень уставала и дольше оставалась в постели. Тогда этим занималась я. Прежде всего я зашла в комнату госпожи Констанции. Дверь была полуоткрыта. Несмотря на это, я сначала постучала, а потом вошла. Шторы были закрыты. Она лежала на кровати, но я почувствовала, что здесь что-то не в порядке. Я повернула выключатель... и увидела! В первую минуту я, кажется, замерла от ужаса. А потом закричала и бросилась в комнату пожилого господина, чтобы предупредить его о случившемся. Мне нужно было для этого пробежать через салон, в котором он проводил почти целый день. И тут сердце у меня подпрыгнуло к горлу. Я успела только добежать до ванной и там вырвала. Прошло несколько минут, пока я пришла в себя и поняла, что старики убиты. Первая моя мысль была убежать кратчайшей дорогой, через лестничную клетку, холл и парадную дверь. Потом, когда я уже мчалась по улице, я сообразила, что нужно сообщить полиции. Тогда я забежала в кафе «Брюнетка»... Это мы так называем его, потому что госпожа Миньон брюнетка, а улица, где оно расположено, называется коммандан-Брюн...
— Госпожа Миньон — это хозяйка кафе? И почему вы побежали звонить туда? Ведь на вилле есть телефон.
— Да, господин комиссар, но телефон стоит в комнате... где лежал труп господина Монгарнье. Это было выше моих сил. Так вот, когда я прибежала в кафе, госпожа Миньон, которая сидела у кассы, сразу по-моему виду заметила неладное. «Что с вами случилось?» — спросила она. А я сразу крикнула: «Мои хозяева убиты!» Можете себе вообразить, какое это произвело впечатление? К счастью, в это время в кафе было только двое клиентов. Госпожа Миньон налила мне рюмку коньяку, а сама позвонила комиссару и передала мне трубку...
— Верно,— подтвердил инспектор Фромаже.— Это со мной говорила госпожа Гобер. Я сразу же сообщил о происшествии комиссару, который как раз подошел. Мы отправились на виллу и после предварительного осмотра господин комиссар вызвал уголовную бригаду уже отсюда.
— Понимаю... Прошу сказать, госпожа Гобер,— снова начал Перно.— Что, кроме трупов... Вам ничего не бросилось в глаза в комнатах, когда вы вошли? Я имею в виду... Вы, наверное, помните, что где стояло?
— Признаюсь, я почти не останавливалась. Я была страшно напугана... Мне кажется, что бюро пожилого господина было совершенно поломано.
— Верно. Расскажите мне что-нибудь о хозяине дома.
— Ах, я должна вам сказать, что это был благородный человек. Я работаю здесь уже четыре года. За последние два года господин Монгарнье сильно одряхлел. Ничего удивительного! Ему было уже семьдесят восемь лет,.. Поэтому после того, как у него случился инфаркт, он приказал оборудовать себе второй этаж. Там сейчас спальня, ванная, салон, в котором стояло его бюро, библиотека, телевизор. Госпожа Констанция расположилась с другой стороны коридора, в маленькой комнате, чтобы в случае надобности встать к нему ночью. В одном углу комнаты она установила плиту, чтобы можно было согреть настой из трав и вскипятить молоко.
— Понимаю... Господин Монгарнье был коллекционером, не правда ли?
— Ох, что да, то да. Жил только своими картинами, безделушками и почтовыми марками. Но вообще он считался очень образованным. А господин Джеймс, его племянник, был ему великолепным советчиком. Говорят, он в свое время сделал отличный бизнес, покупая недорого полотна, которые сегодня стоят тысячи и сотни тысяч. В отношении женщин он был достаточно предприимчивым. Вы понимаете, что я имею в виду? Я позволяла ему небольшие фамильярности. Это его молодило, беднягу.
— Что подразумеваете вы под фамильярностями? — спросил шокированный Перно.
— Ну... Ущипнет меня при случае или похлопает ниже спины. В этом не было ничего порочного.
— Хм... А госпожа Констанция?
— Она? Дракон в юбке. По крайней мере хотела такой казаться. Но она была отличная женщина. Ее жизнь не была усыпана розами. Муж — законченный пьяница, бросил её без гроша, когда она уже перешагнула за пятьдесят. Пожалуй, последние пятнадцать лет она играла тут роль жандарма и брюзжала на своего хозяина, но они не могли обходиться друг без друга.
— А как они относились к вам? Хорошо?
— Да, мы понимали друг друга, все трое. Вы знаете, я ведь покладистый, веселый человек. И это им нравилось. Прежде всего — хозяину. Думаю, в глубине души он меня очень любил.
— А остальные... Много сюда приходило людей?
— Сначала много. Но хозяин с того времени, как у него случился инфаркт, жил словно на замедленных оборотах. Время от времени какие-то старые товарищи поддерживали ему компанию после полудня. Единственным постоянным гостем в доме был господин Джеймс.
— Это его племянник, верно? Он живет на аллее Поль Думер? Жинетт утвердительно кивнула.
— Да. Мужчина, что надо. Высокий, элегантный... Интеллигентный, образованный, неплохой, говорят, художник.
— Часто он сюда приходил?
— По меньшей мере — раз в неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42