— Я, как вы заметили, являюсь инициатором обвинения Жилля Баландри, Защищая интересы Ибрагима Слимана, я нашел вашего племянника, которого, и пусть это останется между нами, вы хорошо спрятали. Теперь, когда он признался, что был у своего деда в вечер, когда было совершено преступление, вы собираетесь меня нейтрализовать, поручая мне защиту его интересов. Вы, наверное, думаете, что я должен буду в конце концов обвинить Слимана, который мне не платит, в пользу Жилля, за защиту которого получу солидное вознаграждение. Ваше предложение меня оскорбляет.
Монгарнье помолчал. Затем вынул из пачки новую сигарету и, прежде чем ответить, прикурил.
— Говоря откровенно, решившись на визит к вам, я ожидал именно такой реакции. Я не обижаюсь на вас и, когда вы успокоитесь, давайте попробуем сравнить наши исходные позиции. Четвертого января вечером двое — Ибрагим Слиман и Жилль Баландри отправляются на улицу дес Розес. Как один, так и другой могли совершить преступление. Как у одного, так и у другого были для этого мотивы. Как против одного, так и против другого есть улики. Отлично. Является очевидным, что преступление совершено либо одним, либо другим. Великолепно. Вы убеждены в невиновности Слимана и в вине Баландри. Я, со своей стороны, уверен в невиновности Жилля и в вине Слимана. Я мог бы ждать, пока нас помирит полиция или судебный следователь, но хочу передать арбитраж в ваши руки. Не для того, чтобы вас купить, а потому, что знаю: с самого начала вы искали правду. А правда — это невиновность Жилля.
Монгарнье сделал паузу и закончил свои рассуждения:
— Это не маневр, господин Риго, а мое преклонение перед вашей профессиональной квалификацией и вашей добросовестностью.
С этой точки зрения предложение имело, конечно, совершенно другой характер. Риго, сраженный логикой, старался заглянуть в разверзшуюся под его ногами пропасть.
— Но ведь я не могу отказаться от защиты Слимана.
— Я этого от вас и не требую,— спокойно ответил Монгарнье.— Решение оставляю на вашей совести.
— Вы должны дать мне время подумать,— наконец сказал Риго.— Могли бы вы меня здесь подождать?
— Конечно.
Так случилось, что председатель адвокатской коллегии смог найти несколько минут для своего стажера. Риго изложил ему ситуацию.
— Не считаете ли вы, мэтр, что миссия, которую на меня возложили раньше, и та, которую предлагают возложить, не согласуются?
— Не думаю,— сказал Симони.— Интересы обоих обвиняемых не противоречат друг другу, а выступают против одного и того же обвинения со стороны общества. Но сначала выясним другое: предложение господина Монгарнье кажется вам привлекательным?
— Да, господин председатель. Я говорил вам, в каком оказался тупике, принимая защиту Слимана. Я могу только наблюдать за следствием -по делу Баландри. Но, поступая так, не предам ли я его интересы?
— Мой дорогой,— ответил Симони,— я бы на вашем месте не колебался. Вы находитесь в почти уникальной ситуации. С Монгарнье я согласен, по крайней мере, в одном пункте: совершенно очевидно, что один из двух ваших клиентов виновен. А потому вашей задачей будет оправдание одного и защита другого. Я считаю, что это великолепно.
Риго, потрясенный, молчал. Наконец он сам нашел аргумент, который решил дело. Борьба за оправдание Слимана стала в течение последних двух недель его собственной борьбой, это была борьба против несправедливости и расовых предрассудков. Сведения, которые получит защитник Жилля Баландри, позволят отдать должное Слиману. С другой стороны, тогда Жилль Баландри будет нуждаться в хорошем адвокате. В критическом возрасте у него не было родителей. Вот аргумент, который он сможет развить, решил Риго.
Молодой адвокат вернулся в комнату стажеров, где его ожидал Джеймс Монгарнье.
— Я согласен,— сказал он.— Принимаю эту защиту.
Глава двенадцатая
Солнце наконец выглянуло из-за туч. Оно было холодным и бледным, это зимнее солнце, но, по крайней мере, не таким жалким, как в декабре. В воздухе еще не чувствовалась весна, скорее только ощущение ее скорого прихода, и это было видно по деревьям, растущим вдоль тюремных стен Фресне.
Риго снова переступил порог тюрьмы. Но на этот раз в его пропуске значилось имя не марокканца Ибрагима Слимана. Тот, несмотря на отказ в просьбе об освобождении, продолжал надеяться. Кроме того, благодаря пропуску, который выхлопотал адвокат, его посещала Полина Мерсье.
В тот день в пропуск Риго было вписано имя Жилля Баландри. Но адвокат не мог удержаться, чтобы не вспомнить свой первый визит сюда. Проходя по этой же аллее в сторону корпуса С, он был глубоко уверен в вине Ибрагима Слимана. Сейчас то же повторялось по отношению к Баландри. Только теперь его мнение вытекало не из поверхностного знакомства с делом, а было логическим выводом из невиновности Слимана. Из-за этого Риго чувствовал себя неловко. Как ему стать перед обвиняемым и сказать ему: «Я буду вас защищать как можно лучше, но знаю, что вы виновны, так как в противном случае виновным окажется человек, над спасением которого я работаю уже месяц».
И все же он должен это сказать. Ему нельзя оставлять никаких сомнений, даже если бы Баландри отказался от его услуг вопреки поручению, которое дал адвокату его кузен.
Когда Жилль появился в комнате свиданий, адвокат понял, какое невыгодное впечатление мог производить обвиняемый одним своим видом. На Баландри были черные бархатные джинсы, подпоясанные поясом с огромной пряжкой, какой-то странный пиджак, под которым виднелся свитер сомнительной чистоты. А прежде всего длинные и вдобавок грязные волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42