Я добрался до третьей перекладины, когда она сделала "фу". Я
проникал в ее внутренний мир, но тщетно - поганка отторгала меня и гнулась.
Секция трубы отходила от вертикали, я начинал падение. Раздалось причитание
потревоженного жильца, выглянувшего из распахнутого окна: "Что деется-то,
самубивство форменное творится!" Нет, я сегодня не играю в "самубивца". Вот
хорошая трещина между кирпичами, достаточная, чтобы просунуть передние
фаланги пальцев. Я повис.
Когда-то пальцы были моим слабым местом, это не мешало в боксе, однако в
самбо, дзюдо или карате серьезно вредило. Беглый японский коммунист,
преподававший в разведшколе рукопашный бой, полгода заставлял меня крутить
пятерней медные шарики и толочь кистью зерно в ступке. От этого мне сейчас
было чуточку повеселее.
Но все равно товарищ сенсей до совершенства меня не довел. Поэтому я,
быстро выдыхаясь, скреб кедами по стене, пытаясь на чем-то закрепиться хоть
символически. Наконец, носок остановился на каком-то выступе. Спасибо
каменщику, халтурно положившему кирпич. Потом каменщик-халтурщик пособил
мне еще пару раз.
Рука добралась до кровельного листа, прикрывающего подоконник, лист ободрал
мне пальцы и хотел было съехать вниз, но я уже закрепился в оконном проеме
и толкнул ладонью раму. Несмотря на прохладное еще время, окно было не на
щеколде. Интеллигенты при всей своей тяге к Западу, все делают по-нашему,
"на живую соплю". Я рухнул в комнату и какую-то секунду "причесывал"
взъерошенную психику. А чтобы заставить себя подняться, надо было приложить
не меньше воли, чем там. снаружи.
В этой комнате "совенка" не было, я кинулся во вторую. А там девочка
спокойно "оперировала" какую-то игрушку, проявляя бодрые силы растущего
интеллекта.
- Дядя Глеб, это вы звонком пользовались, да? Пока табуретку дотащила до
двери, вы уже тю-тю, смылись. И пришли, наверное, через окно. Ай-яй-яй,
такой шаловливый дядя!
- А что у тебя с животиком?
- А ничего. Я на горшок сходила и все перестало. Наверное, надо было вам
позвонить, чтоб вы не волновались, да? Но я все равно телефона не знаю.
Зато я много песенок знаю, только не агитки про Ленина и пионеров.
- Не повторяй все слова за мамой, ладно?.. А вот горшок - это отличная
вещь, если подумать. Ладно, надо будет все же какую-нибудь таблеточку
принять, когда мама или дядя доктор наконец появятся.
Нащупав в кармане случайно завалявшуюся сигаретину и спички, я перебрался в
другую комнату. Разложился там на диване и, захлопнув глаза, содержательно
втягивал и выпускал дым, медитативно избавляясь вместе с ним от хлопот и
напряжений.
Раздвинул веки, когда дверь в комнате скрипнула и возникли двое, заодно
озарив меня светом. Розенштейн и милиционер.
- Да-да, товарищ милиционер, это совсем не вор, а наш знакомый,- торопливо
заобъясняла Лиза.- Услышал, что ребенку плохо и примчался.
- Но он, знакомый ваш, это самое, по стене карабкался.- озадачился
милиционер.- И назвался кэгэбэшником.
- А он "это самое", потому что альпинист. А представился так, чтобы его
пустили на стенку.
Пора и мне подключиться.
- Ага, я вчера с Эльбруса упал. Мне вообще пользоваться лифтом или
лестницей психологически тяжело, все подмывает по вертикали полезть.
- Ну, ежели альпинист... и ни одна дверь не взломана, ладно, я тогда отбыл,
у меня еще пять вызовов... А ты, парень, с госбезопасностью не шути, там
люди тупые,- и мент с миром, без проверки моей личности, удалился.
- Как там дочка?- спросил я у спокойно улыбающейся докторши.
- Да, ерундистика. Вчера холодильник размораживала, видимо творог утратил
часть свежести,- объяснила Лиза.
- Наверное, еще "скорая" явится. Придется как-то отбрехиваться.
- Не явится. Нижний сосед только меня высвистал и милиционера... Да,
особенно шикарно смотрится плащ "болонья", надетый прямо на майку.
- А я всегда так хожу зимой за пивом к ларьку. Если с голой грудью, то
граждане пропускают без очереди даже с бидоном. Хотя им не меньше моего
надо - народ-то у нас жалостливый. Там, внизу, таксист не торчит? Я ему
много денег обещал, правда, ничего не дал.
- Уехал таксист, наверное, обиделся... Ну, ты знатный параноид, Глеб.
- Причем ни одна моя психопатология без твоего участия не обходится, Лиза.
- Ты последнюю неделю не звонил, и я надеялась, что смогу избавиться от
тебя.
- Твоя мечта, Лизавета, была близка к осуществлению. Почти на всю неделю
меня посадили в клетку. Но, остальное, как говорится, без комментариев.
- Да, некоторые комментарии у тебя на физиономии написаны. Нос вырос, щеки
спряталась, глаза словно фонарики. Ты явно не посиживал в солярии,
потягивая гоголь-моголь.
- Гог-магог меня потягивал... Короче, Лиза, с таким шнобелем стал я похож
на "ваших", как две капли одной воды. Ты сейчас на работу вернешься, к
родным поносам?
- Нет, Глеб, отдежурю в следующий раз. Сейчас пойду, чего-нибудь состряпаю.
- Это хорошо звучит, доктор. Предлагаю из того творога, утратившего
свежесть и невинность, сотворить блинчики. Насколько я понимаю, ничто не
должно пропадать бесследно.
- Да уж такому людоеду, как ты, все сойдет...
Сегодня вечером я пялился не только на ее ноги или там попку, меня больше
интересовало выражение глаз, завиток волос на виске, лепка скул и губ, а
еще то, что и разглядеть невозможно.
Когда она коснулась щекой моей небритой физиономии, опять накатила волна,
такая же сильная, как тогда, в машине. Только с пенкой, с обертонами, более
насыщенная, легкая, и не снизу вверх она двигалась, а сверху вниз. Чисто
сексуального фактора в ней было уже не сто, а пятьдесят процентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122