Смею уверить, вы почти не заметите пересечения
границы.
Итак, мне нужно исполнить маленькую прихоть - дать заклеймить себя, как
скота,- и после этого вместе с Лизой мы окажемся в Эль-Кувейте или
Абу-Даби, а послезавтра в Гонконге или Макао - прекрасных городах, где
достаточно выложить несколько сотен баксов и никто уже не спросит, откуда
ты взялся и чем собираешься заниматься. Поселимся мы с Лизкой на берегу
океана в маленьком домике - если, конечно, она пообещает не блядовать и
откажется от попыток сделать карьеру в Бостоне. А не пообещает и не
откажется, тогда под зад ей коленкой. Стану сожительствовать с китаяночкой,
нет - с двумя хорошенькими китаяночками, похожими на фарфоровые статуэтки.
А еще лучше, с Лизкой и двумя китаяночками. Мы будем жить долго, счастливо
и умрем в один день, подавившись за обедом устрицами.
Ну, а дело мира и социального прогресса? Ладно, стану раз в месяц посылать
чек с умеренным количеством нулей в фонд местной коммунистической партии.
Плюс обязуюсь печь пирожки в форме бороды Карла Маркса и раздавать
нуждающимся неграм. А дело мира, социального прогресса и научный коммунизм,
надеюсь, победят уже после моей достаточно отдаленной кончины. Клеймо же мы
быстро сведем с помощью дерьмотолога-косметолога.
Я глянул на Лизу. Она, хотя скромно клевала зернышки граната, все-таки
напряженно вслушивалась в наш разговор, и подмигнув, дала понять, что
одобряет сделку.
- Чуть не забыл,- вклинился в мои рассуждения хозяин,- я дам вам такую
мазь, что через пару недель знак напрочь исчезнет. Ну, ответ положительный?
Я по-одесски ответил вопросом на вопрос.
- Вы уверены, что это сделка добровольна с обеих сторон? Вы,
достопочтенный, забыли сказать, что со мной произойдет, если мой ответ
окажется более отрицательным, чем положительным..
- Эта сделка разумна, а, значит, вы согласитесь.
- Можно мне подумать до завтрашнего утра?
Саид дозволительно тряхнул щеками.
- Ваш ответ я услышу за завтраком. А стихи Ибн-Зайдуна за ужином.
Бай хлопнул в ладоши, тут же подскочил слуга с занавешенным лицом, который
помог ему встать и удалиться.
- Так о чем все-таки толковища, Глеб?- спросила Лиза, выждав, пока мы на
веранде остались одни.
- О сущей безделице. Он хочет испортить кусочек моей шкуры, но за это сулит
райскую жизнь.
- Соглашайся, Глеб, о чем речь.
- Легко тебе склонять меня, ведь речь идет о моей шкуре.. Конечно, я
соглашусь, иначе он просто сдаст нас в местный КГБ. Ну, а пока давай
вдумчиво питаться. Извлечем максимум полезного из весьма сомнительной
ситуации.


До вечера ничего особенного не произошло. За исключением того, что все
время кто-то приятно играл и пел в мавританском стиле из кустов во дворе. А
ваза с фруктами никак не могла опустеть, невзирая на нарастающее
"разрывное" давление в животе. Кстати, несмотря на сельские условия, в доме
Саида имелся вполне городской ватерклозет и даже комната-библиотека. Там на
гору арабской литературы, включающей манускрипты занюханных веков,
приходилась пара шкафов с книгами на европейских языках. В основном, на
немецком, в котором я ни бельмеса. Было и кое-что на английском - в
частности, по древним шумерам и вавилонянам. Про храмы, в которых
официально работали боги, а на самом деле вкалывали люди, играющие роль
каких-то киборгов.
Я сразу вспомнил подколы Данишевского насчет того, что храмовое шумерское
хозяйство напоминает ему советскую социалистическую экономику. Как у нас, в
Союзе, так и у них, в Шумерии, большинство трудится на систему за паек - мы
за бутылку водки и палку колбасы, они за горшочек риса и кувшинчик пива. И
у нас, и у них есть жрецы, которые выражают волю незримых богов. Незримые -
это советские законы природы и общества, это шумерский пандемониум. Причем,
как советские, так и шумерские жрецы, всем руководя, ни за что не отвечают.
Если что не так вышло, значит, боги или же законы марксизма-ленинизма
разгневались за несоблюдение их воли и правил. Тогда надобно поскорее
кого-нибудь принести в жертву из числа "козлов отпущения".
Темень пришла резко, словно упал занавес. Появилась служанка, которая, как
обычно быстро и сноровисто, зажгла масляные лампы. Девушку украшали
браслеты на ногах, а также тяжелая грудь, но портила занавеска, именуемая
чадрой - все сообразно местным канонам. Лиза как раз вышла прогуляться в
сад, а мне показалось, что иракская красавица стрельнула в мою сторону
глазами-маслинами. Я выскочил за ней в коридор, естественно, не из-за
плотских надобностей, а чтобы побольше выведать о хозяине. Само собой,
опять же с помощью любовной магии. Чем крепче женщину мы держим, тем меньше
с ней у нас проблем. Одна моя ладонь ухватила девицу за тонкое запястье,
другая легла на круглый животик и стала продвигаться вверх.
Конечно же, мои уста в это время не молчали, они сладко вещали:
- О, несравненная Лейла. Твой стан подобен... подобен плодоносящей
финиковой пальме, а глаза - маслинам в собственном соку. Не падаешь ли ты в
обморок при виде такого красавца, как я?
- Меня зовут Зухра,- скупо откликнулась девушка.
- Тем более. О, несравненная Зухра, стань моей, ведь в твоих глазах
написано "хочу". Моя жена стара и скоро ее уделом будут лишь базар и кухня,
ты же займешь ее место. Скажи мне "да" и я подарю тебе как невесте двадцать
долларов, а впоследствии осыплю лепестками роз.
"Невеста" ответно взяла меня за запястье, которое неожиданно сжала словно
тисками. Я губу прокусил, чтобы не зарычать. А потом Зухра легко для себя и
внушительно для меня отбросила мою руку в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122