А что делать?
-
Вы бы переехали отсюда в квартиру с удобствами? - спрашивал я, уплета
рассыпчатую картошку с солеными огурчиками из погреба.

Я никому в Солигаличе не смел признаться, в
каких условиях мы с женой в Москве живем. Здесь почему-то заранее подразумевалось, что
там вообще никто плохо не живет.
-
Не зна-аю! - Она с сомнением качала головой в ответ. - Нечего уж мне на
старости лет привычную обстановку менять.
-
А когда силы оставят? Кто будет дрова колоть, огород копать? Да и всю эту
вашу красоту (я показывал рукой) поддерживать?

- Не зна-а-аю... Думаете, старики отсюда не едут? Многие
уезжают к детям в город, дома продают. Потом не знают, как вернуться. Чего
зря говорить, - вдруг спохватывалась она. - Квартиры с удобствами теперь
миллионы стоят!
- Десятки миллионов...

По вечерам у нее работал телевизор. Красива
статная девушка с экрана язвительно вещала про чьи-то новые козни против президента и
демократии. Показывали московские митинги и демонстрации, брали интервью у
сытых политиков.
- Вы на чьей
стороне - президента или Верховного Совета? - довольно равнодушно спрашивал
Ольгу Степановну. Теперь, когда у меня с утра ныла спина и не разгибались опухшие
от работы ладони, странно было вспоминать, как еще совсем недавно я исходил желчью
перед экраном телевизора.
-
Да ни на чьей! - в сердцах отвечала Ольга Степановна. - Глядите, просто лоснятс
от жира! Вон какой, вон, справа-то... Вначале, пока их не выбрали, такие
худенькие были, все о народе, все против привилегий... Что до них было, то
и осталось. Только на нас им стало легче плевать.

- Вы и ученикам своим такое говорите? - упорствовал
ради шутки.
- Ученики нынче
такие, им что ни скажи... Вы сами посудите: программ не стало, учебников нет.
И каждый год что-нибудь новое выдумывают. Теперь Закон Божий вводить начали.
Кому это нужно? Крыша в школе течет, потолки обваливаются, детям сидеть не
на чем, голодные ходят! Здесь ведь столько бедных, у многих родители пьют беспробудно. Раньше
хоть в школе детишек подкармливали, мы для них горячие бесплатные завтраки
выбивали у начальства. Говорят, не стало на это средств. На личные особняки у
них находятся средства, на это - нет...


В мае началась жара, соседи высыпали на свои огороды. Ольга
Степановна несколько раз озабоченно напоминала мне, чтобы я не упускал врем
и отложил ради грядок все другие дела. Сама она копала в эти дни с шести
утра до работы и после - до темноты и только часов в одиннадцать вечера
принималась за свои тетрадки и сидела над ними далеко за полночь. Огород
- это святое; даже почерневшая от старости соседка слева (хозяйка рыжего кота),
даже ее внук, известный всей округе бездельник и пьяница, выползли в эти
дни с лопатами на грядки. Мастеровой, согласившийся за умеренную плату
помочь мне с фундаментом (просить его об этом ходила со мной все та же
Ольга Степановна), категорически отказался приступать до тех пор, пока не
покончит со своим огородом. Но мне как-то скучно и не с руки было заботиться о
будущих картошке и морковке, у меня хватало других забот. И если бы не одно
нечаянное впечатление (из самых, впрочем, обыкновенных), я, возможно, так
и не выбрался бы за огородную калитку от целиком занимавших меня в то время кирпичей
да бревен.
Однажды в яркий
солнечный день, поднявшись по делам на чердак (помнится, печка в то утро шибко
дымила, и мне пришло в голову осмотреть трубу), я был потрясен великолепием открывшегося мне
из чердачного оконца пейзажа. Оконце выходило как раз на огороды. С них сошел
снег, и плоская грязно-белая равнина вдруг преобразилась. Прямо от огородной калитки
расстилалась ровная лужайка, покрытая реденькой молодой травой и пересеченная извилистой тропинкой; лужайка
эта полого спускалась вниз, переходя в болотце, где протекал едва заметный ручей,
высокий противоположный берег которого поднимался почти отвесной песчаной
стеной. Обрыв весь был испещрен чьими-то норами и гнездами. На вершине росла
желтая акация, едва распускавшая тогда почки. И лишь за кустами акации
начинался собственно огород, то есть мои зарастающие сорняками грядки.

Я любовался этим видом так, будто стоял где-нибудь у
гранитного парапета моста Св. Магдалины и обозревал сверху Ангельскую Поляну
и Тропинку Эдисона. До меня как-то не доходило, что вся эта красота принадлежит мне,
что она на моей земле и более того: что это то самое место, куда
Ольга Степановна так долго уговаривает меня выйти с лопатой...

Спустившись с чердака, я внимательно рассмотрел примыкающий к
дому участок земли из разных точек и убедился, что рельеф очень богат и
на нем можно создать нечто уникальное и прекрасное. Мне было с чем сравнивать. Я
помнил клочки скудной каменистой земли при ваших английских домах, на которых вы
умудрялись разместить сказочные сады с гротами и беседками. Возникший в
голове образ парка настолько меня увлек, что я тотчас приступил к новому
делу, еще не зная, хватит ли у меня для него уменья и усердия.

Солигалич, расположенный в окружении лесов
и болот, был преимущественно деревянным городом. Даже мостовые здесь когда-то
выкладывались деревянными шашками вместо камней и асфальта, а дощатые панели дл
пешеходов строят и поныне. Такая панель из полуистлевших в земле березовых досок
тянулась и через теткин двор от входной калитки до огородного забора. Когда земл
оттаяла, я вытащил из грязи эти гнилушки и приставил их к воротам сушиться, чтобы
распилить и сжечь в печи, однако чище без них не стало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62