Но, с другой стороны, эта операция не была эксклюзивным детищем «Скай-Лайт». Ни в коем случае, учитывая, что стояло на кону. Она проводилась непосредственно под эгидой Совета Пятисот, от и до.
И хотя никто ему об этом прямо не говорил, Фарадей не сомневался, что рано или поздно кто-то из Совета Пятисот появится на Юпитере и будет заглядывать ему через плечо.
А может, этот кто-то уже появился, поправил он себя, взглянув на командное кресло слева от своего. Там сидел высокий светловолосый молодой человек, напряженно вглядываясь в дисплеи над головами сидящих у терминала инженеров.
Фарадей негромко откашлялся. Человек поднял голову и мгновенно вскочил с кресла.
– Полковник Фарадей, – с придыханием сказал он. – Простите, сэр… Я не ожидал вас так скоро.
– Все в порядке, – успокоил его Фарадей. – А вы?..
– Альбрехт Гессе, полковник, – ответил молодой человек, протягивая руку. – Уполномоченный представитель Совета по проекту «Подкидыш». Приветствую ваше возвращение на «Юпитер-Главный».
– Спасибо. – Фарадей пожал протянутую руку. Значит, это представитель не просто главной палаты Совета Пятисот, которая ведет публичные дебаты и делает официальные сообщения для прессы, а самого высшего посреднического звена, где реально обсуждаются условия любой сделки и принимаются властные решения. Земля и в самом деле очень серьезно относится к проекту «Подкидыш». – Это хорошо – вернуться обратно.
– Насколько я понимаю, это ваша первая поездка сюда с тех пор, как вы ушли в отставку, – продолжал Гессе. – Думаю, вы обнаружите, что тут кое-что изменилось.
– Вообще-то все это крыло новое, – заметил Фарадей, оглядываясь по сторонам. – Когда я уходил, у нас была только одна вращающаяся секция.
– Правильно, – откликнулся Гессе. – Думаю, вы согласитесь, что наличие второго крыла, вращающегося в противоположную сторону по отношению к первому, существенно увеличивает устойчивость станции. Позвольте, однако, предостеречь: поначалу, переходя из крыла в крыло, следует внимательно прислушиваться к себе. Если вы не задержитесь надолго в связующем их коридоре, внутреннее ухо почувствует себя «сбитым с толку», когда вас начнет поворачивать в обратном направлении.
– Постараюсь запомнить, – сказал Фарадей. Совет имел вполне откровенный оскорбительный оттенок, если учесть, какую существенную часть своей жизни Фарадей провел в космосе. Либо Гессе хотел показать, кто тут главный, либо просто вываливал из себя первое, что приходило в голову, трепеща перед живой легендой.
Можно было без особых сложностей проверить, какой из двух вариантов имеет место.
– Ваши люди, похоже, целиком в курсе дела, – заметил Фарадей, сделав жест в сторону сидящих у терминала специалистов.
– Ваши люди, сэр, – торопливо и твердо поправил его Гессе. – Я здесь всего лишь наблюдатель. Да, они готовы.
– Хорошо.
Значит, все-таки вариант номер два: «живая легенда». Немного обременительно, но за двадцать лет Фарадей научился справляться с этим. Время и постоянный близкий контакт быстро сделают свое дело.
Времени у них в избытке. И, учитывая тесноту здешних помещений, близкий контакт тоже не проблема.
– Позвольте познакомить вас с командой «Альфа», – продолжал Гессе и сделал жест в сторону крупного темноволосого мужчины на дальнем конце терминала слева. – Эверет Бич, связист. Он отвечает за все технические аспекты при контактах с мистером Рейми. И еще он наш эксперт во всем, что касается языка джанска.
– Приветствую вас, полковник. – Бич помахал Фарадею рукой.
Указующий перст Гессе сместился к невысокой женщине, которая, наверно, доставала бы Бичу до плеча при условии, что он ссутулился бы.
– Джен Макколлам – биолог и эксперт в области ксенобиологии. Ответит вам на любой вопрос, касающийся физиологии джанска.
– Или, по крайней мере, могу рассказать, что нам известно о физиологии джанска, – бросила Макколлам через плечо. – Остается еще множество белых пятен, нуждающихся в прояснении.
– Но вы можете экстраполировать, – сказал Фарадей.
– В смысле высасывать из пальца? – спросила Макколлам. – Конечно. Без проблем.
Фарадей внутренне улыбнулся. Ох уж эти молодые ученые! Головы у них все еще затуманены академической наукой, и это обеспечивает им иммунитет к синдрому «живой легенды». Для разнообразия неплохо.
– А это Том Миллиган. – Гессе показал на следующего в ряду мужчину, не такого высокого и крупного, как Бич, со стянутыми на затылке волосами и жидкой «козлиной» бородкой. – Он имеет дело с датчиками и атмосферными зондами, с чьей помощью мы отслеживаем мистера Рейми. И еще он наш эксперт в области физики, если нам, непосвященным, вдруг понадобится разъяснение относительно чего-нибудь из этой таинственной сферы. – Он сделал жест в сторону четвертого инженера. – И, наконец, Ганс Спренкл, наш психолог.
Фарадей нахмурился. До прибытия сюда никто словом не обмолвился ни о каком психологе.
– Совет опасается, как бы мы тут не посходили с ума?
– Надо было раньше об этом думать, – жизнерадостно ответил Спренкл. По физическому типу он был близок к двум другим мужчинам, только вместо миллигановской бородки у него были аккуратно подстриженные усы. – По моему скромному мнению, конечно.
– Никогда не встречал психиатров, имеющих скромное мнение, – заметил Бич с другого конца полукруглого терминала.
– Это потому, что вы не читаете наших профессиональных журналов, – сухо возразил Спренкл. – Там это словосочетание встречается буквально на каждом шагу.
– Доктор Спренкл у нас также следит за погодой на Юпитере, – вклинился в их перепалку Гессе, явно испытывая некоторую неловкость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124