В ту же минуту в калитку, тесня друг друга, полезли маленькие немцы. Оказывается, Карл собрал их, чтобы похвастаться русскими детьми и дать цирковое представление. Все эти хорошо одетые «кнабе» и «медхен» остановились в тени сарая и пялили на нас глаза, как на дикарей.
- А почему они не красные? - удивленно вопрошала маленькая немочка. - Они такие же, как люди…
- А почему вы белые? - расхохотался Левка. - Я думал, вы - коричневые…
- Он говорит по-немецки, - шушукались ребятишки, а девчонка, удивлявшаяся нашему сходству с людьми, хлопала в ладоши:
- Они совсем, как мы…
- Я бы подох от стыда, если б походил на вас, - бурчал по-русски Димка.
- Они унтерменши, - назидательно поучала баронесса. - Смотри, Грета, это же настоящие дикари! До чего они грязные, рваные…
Мы с Левкой не успели взять из дома смены белья. Весь туалет был на нас, и недельное путешествие в вагоне уже дало о себе знать. Вдобавок ко всему Левка порвал свои штаны и вынужден был одеть лишние Димкины брюки. Но Димка - рослый, а Левка против него шпингалет и в длинных брюках, подвязанных на груди, походил на кота в сапогах.
Я внимательно осмотрел русских «дикарей». Что и говорить - видик! Левка, одетый в синюю ситцевую рубашку и длиннейшие штаны, стоял, сунув руки глубоко в карманы, и его желтые ботинки казались неимоверно большими на тощих голых ногах. Моя розовая рубашка давно потеряла первоначальный цвет, а штаны, порванные под коленкой, должны были производить на этих вышколенных киндеров ужасное впечатление. И только Димка в серой рубашке оставался самим собой.
Мне стало совестно за наш с Левкой вид, я отошел от немецких ребят и, подпрыгнув, сломал ветку с ивы, что росла в углу двора. Как только хрустнул сучок, ко мне бросилась овчарка и, зло ощерясь, положила на мои плечи лапы.
- Ты что делаешь? - крикнула баронесса. - Нельзя деревья ломать!
- Фрау Марта, я сделаю дудочку, - растерявшись и боясь собаки, ответил я.
- Я тебе покажу дудочку… Ничего в этом дворе нельзя трогать. Тебе понятно?
- Понятно, фрау Марта, - как можно вежливее ответил я. - Очень извиняюсь.
Кто был для меня страшнее: овчарка или баронесса? Я все же опасался больше овчарки, все время смотрел в ее горящие глаза, которые подстерегали каждое мое движение, и с облегчением вздохнул, услышав, наконец, голос Карла:
- Тир, иди сюда!
Овчарка нехотя улеглась у ног Не Жильца…
Я подошел к Отто и, дернув его за пиджак, дал понять, что мне нужен нож. Старик улыбнулся и достал из кармана складник. Я кивком головы поблагодарил Отто и стал вырезать из ивовой палочки дудку. Когда она была готова, живо подобрал вальс «На сопках Маньчжурии» и заиграл. Меня немедленно окружили ребятишки.
- Ой, смотрите, девочки, играет, - воскликнула маленькая Грета.
- У него что-то получается, - усмехнулся товарищ Карла. - Кажется, вальс…
Вдруг раздался хохот. Я оглянулся и увидел, что смеются над Левкой, который пытался вырваться от овчарки, схватившей его за штаны. Собака была сильнее, и Левка упал на спину. Я бросился к Большому Уху. Но что за чертовщина? Наш Федор Большое Ухо улыбался! Откинув руку, он почесывал голову пса, тихонько приговаривая: «Тир, Тир, ты, я вижу, умная собачка»…
- Иди сюда! - послышался сиплый голос. Это наша хозяйка подзывала Димку.
- Покажи мальчикам свой вчерашний номер, - сладко улыбалась баронесса.
Димка, сморщив лицо, наклонился к своей щиколотке, давая понять, что ему очень больно. Баронесса пнула бедного артиста ногой в голову. От сильного удара он пошатнулся, но удержался на ногах и выпрямился, готовый броситься на обидчицу.
- Димка, - крикнул я, - не вздумай драться!
Побледнев, он взглянул на меня:
- Прикажешь быть шутом?
- Не лезь на рожон! - отчеканивал я каждое слово, стараясь образумить товарища.
Димка махнул рукой и убежал в амбар. Он думал, что так удастся избавиться от баронессы. Не тут-то было! Помещица поднялась со своего кресла, крикнула:
- Луиза, плеть!
Взяв плетку, фрау пошла в амбар. Я последовал за ней. Димка лежал в углу на соломе.
- Встать! - крикнула Птичка.
Димка продолжал лежать, уткнув голову в солому. Тогда баронесса повернулась ко мне и скривила губы:
- Скажи ему, чтобы делал представление… Иначе я… О, я сама буду делать ему представление!
Вы понимаете, что теперь все зависело от меня? Я знал, что если скажу Димке, чтобы он крутился колесом по двору и утешал гостей Карла, он для меня пойдет на все. Но мне не хотелось этого делать. А баронесса ждала и глядела на меня так, будто я во всем виновен.
Я взглянул в покрасневшее лицо фрау, увидел ее плетку и подошел к Димке:
- Слушай, в конце концов, нам здесь жить придется. Покажи им какой-нибудь номер и пусть они убираются к черту! Тебе это ничего не стоит, а они будут знать, что мы умеем такое, чего им и во сне не снилось.
- Ладно, Молокоед, если ты так хочешь…
Дубленая Кожа вышел из амбара и, подняв обе руки кверху, выкрикнул слово, известное посетителям цирка во всех странах мира:
- Алле!
С лесенок амбара Димка бросился головой вниз и покатился колесом к сараю, где стояли зрители. Там рывком остановился, и не знаю, что Димка сделал, но немчики коротко рассмеялись. Потом Дубленая Кожа покатился обратно к амбару.
Зрители были в восторге. Они аплодировали и кричали:
- Еще, еще!
Баронесса тоже повернула ко мне голову:
- Видерхолен!
- Просят еще, - перевел я Димке.
Он постоял, подумал и улыбнулся:
- Объяви: номер называется «Судьба завоевателя».
Не успев разобраться в том, что сказал мне Димка, я крикнул:
- Дас шикзаль дес фроберер!
Этот номер достоин того, чтобы его описал самый лучший из писателей. Димка направился к зрителям пружинящей, спортивной походкой, но вдруг, как будто столкнувшись с препятствием, сделал бешеный скачок, потом перекувырнулся, отполз немного, встал и бросился, как в пропасть, головой вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69