«Сбит над районом станции Шумилине. Ранен. Имею важные сведения о готовящемся наступлении немцев в районе Полоцка. Оно будет развиваться так: вначале немцы будут отходить на фронте шириной в 100-110 километров, пропуская русских к Полоцку. Затем две крупные немецкие группировки из Орши и Невеля ударят на юг и север, чтобы отрезать наши части и уничтожить.
В наступлении будут участвовать войска…» - летчик поднял глаза и кивнул Белке.
- Шестьдесят четвертая пехотная дивизия, вторая танковая бригада, - зачастила Белка, так что я вынужден был сказать, чтоб она говорила медленнее.
- Сведения получил от ребят, - снова начал диктовать летчик, - которые выкрали у немцев эти данные. Находимся сейчас в квадрате 13. Никонов. Перехожу на прием.
Вдруг сквозь шум я услышал ответ: «Вас понял».
- Ну, ребята, сведения ваши переданы по назначению, а теперь идите, - проговорил Никонов. - Меня вы все равно не спасете, а сами можете погибнуть.
Но мы твердо решили спасти раненого. Я обегал и притащил две жерди. На них мы натянули плащ-палатку, подобранную у самолета и перенесли летчика в камыш. В камыше пришлось сидеть дотемна. Выходить отсюда Никонов не разрешал. Комары поднялись из своих дневных убежищ и жалили немилосердно.
- Вынесите меня отсюда, а то комары съедят, - последовало, наконец, новое распоряжение.
Мы вынесли летчика на простор. На лугу легче дышалось, да и комаров стало меньше. Ночь была ясная, лунная. Полярная звезда спокойно мерцала. На востоке всходили Стожары.
- А разжечь костер нельзя? - спросил, вздрагивая, Димка.
- Ни в коем случае, - откликнулся Никонов.
- Да тут никого нет…
- Как знать…
И в самом деле вскоре вдалеке замаячило что-то черное, потом до нас донеслись голоса. По лугу шли люди.
- Неужели сюда? - чуть выдохнул я, решив, что если мы их видим, то и они нас видят.
В небольшой группе уже можно было различать отдельных людей, когда от нее отошел человек и медленно направился к нам. Не доходя метров пяти, он клацнул затворам винтовки:
- Кто здесь?
Мы притаились и сидели ни живы, ни мертвы.
- Отвечайте, кто вы? - снова спросил тот же голос.
- Макарычев, кто там? - окликнули издалека.
Макарычев! И тут я понял, что это, должно быть, партизаны. Ведь просила же нас Анфиса Дмитриевна кланяться мужу Федору Макарычеву. Я закричал:
- Товарищ Макарычев, мы свои… Ей-богу, свои! С нами есть еще раненый летчик.
Огромная тень шагнула к нам, и мы увидели перед собой высокого, грузного человека с винтовкой наперевес. Он быстро оглядел всех и крикнул товарищам:
- Это - мальчишки… Идите сюда, тут раненый.
Подошли еще два партизана.
- Где вы его подобрали? - спрашивал Макарычев. - Когда? А сами откуда? - И узнав, что мы бежим из Германии, приказал двум парням, пришедшим с ним, взять раненого. Все вместе мы зашагали по едва видной тропинке к лесу.
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
- О, я буду вас обвинять, не беспокойтесь! - резко сказал прокурор.
Джек Лондон. «Польза сомнения»
Макарычев ввел нас в темную, пропахшую дымом землянку, привычным движением нащупал лампу и чиркнул спичкой. Мы увидели бритое лицо с твердыми губами, с ожогом во всю щеку. Партизан вывернул фитиль, угрюмо усмехнулся:
- Чтобы черт подрал этих фрицев!
- А где же Никонов? - забеспокоилась Белка.
- Унесли в санчасть. Доктор сейчас над ним колдует…
- У вас есть санчасть? И доктор? - изумилась Белка.
- У нас все есть, - по-прежнему угрюмо усмехнулся Макарычев. - Вот только света нет. Думали, движок поставим, да Сват не разрешил. Говорит, мы и без света проживем, а движок - он демаскировать будет…
- А почему Сват? Фамилия такая? - удивился Димка.
Угрюмое лицо Макарычева прояснилось, губы дрогнули, и он оглушительно захохотал, наполнив смехом всю землянку. Я никогда еще не слышал такого богатырского смеха:
- Хах-ха-ха! Так это ж забавная история! Дело было еще зимой сорок первого. Поймали мы раз ночью на дороге одного богатого мужика. Ехал на тройке с бубенцами, под полой четверть самогона. «Стой! - закричали мы и обступили лошадей. - Куда едешь?»-«На свадьбу». - «На какую еще свадьбу?» - «Да, крестницу свою замуж выдаю». - «За кого?» - «За господина Фюслера». А Фюслер этот был немецким начальником над всеми нашими селами. Тогда наш Николай Васильевич, не долго думая, говорит: «Раздеть его!» Ха-ха-ха! Раздели. И вот Николай Васильевич надевает на себя богатую шубу, шапку с бобровым верхом, через плечо повязывает полотенце, расшитое цветными петухами, и говорит мне: «Садись, Макарыч, поехали на свадьбу». Я доставил Николая Васильевича прямо ко двору невесты. Въехали во двор, выскочили дружки:
- Сват приехал… Сват…
А Николай Васильевич дает им четверть самогона и идет в дом. Фюслер сидит уже хмельной в переднем углу, рядом с ним бледная невеста и еще человек пять немцев.
- О, сфат! Сфат! - старается подняться на ноги жених.
- У немцев для меня - ни свата, ни брата, - отвечает Николай Васильевич, да как врежет в Фюслера из автомата, так тот и свалился под стол. Мы перебили остальных фашистов, схватили невесту и прикатили в лагерь. До сих пор она у нас в санчасти работает. Так и пошло - Сват да Сват. Немцы огромную награду за его голову назначили, да дудки! Никто не может поймать Свата.
- А мы его увидим? - живо спросила Белка.
- Увидите, - ответил Макарычев. - Ложитесь, утро вечера мудренее. Ты тут ложись, - указал он Белке на топчан, - а вы - тут.
- Дядь Федя… - начал было я.
- А ты откуда знаешь, как меня зовут?
- Да нас же к вам направила ваша жена Анфиса Дмитриевна. Просила кланяться.
- Вон оно что, - обрадовался Макарычев. - Ну как она там?
Мы рассказали, как подслушали разговор Анфисы Дмитриевны с полицаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69