Должно быть, это была очередь за молоком. Женщины в большинстве, как водится, шумели кто во что горазд. Белка подошла к ним. Мы видели, как она что-то говорила хорошо одетой женщине. Постояла, постояла около нее и, отчаявшись, подошла к другой. Та полезла в карман и, вынув портмоне, долго выбирала монеты, щуря близорукие глаза… Белка еще несколько раз подходила к женщинам…
Когда она вернулась, мы спросили:
- Ну что?
Она показала нам пять пфеннигов. А пять пфеннигов - все равно, что наша копейка. Пойди купи на нее что-нибудь!
- Молока не будет! - прокричал толстый холеный немец.
Очередь взорвалась голосами:
- А чем я буду кормить своих детей?
- Нам нет, а госпоже Бранд всегда есть! Надо же когда-нибудь и нам?
К гражданке, которая кричала о госпоже Бранд, подошел полицейский и, что-то ей сказав, увел с собой. Женщины стали расходиться.
Что ни говорите, а побираться - самое последнее дело! Да еще просить у немцев… Мы бродили по городу, не зная, куда прислонить свои головы и как успокоить голодные желудки. В одном из дворов увидели бродячих музыкантов. Их было двое - старик и маленькая девочка. Старик наигрывал на шарманке вальс Штрауса, а девочка ждала, когда старик кончит, потом снимала с него картуз и, протянув, смотрела в лица зрителей.
- Данке шен! - церемонно присев, говорила она.
Я нарочно прошел с «артистами» несколько дворов, чтобы разузнать, какие номера пользуются особым успехом.
- Ну что, Молокоед, научился? - спросил меня Димка, когда я вернулся.
- Знаете что, друзья, с нашими талантами мы не пропадем. Я - музыкант, Димка - циркач, а Белка будет у нас за кассира.
- Бременские музыканты, в общем, - усмехнулся Димка.
- Ты не смейся, а готовь номера.
Я взял у Белки нож и отправился искать подходящее дерево, чтобы вырезать дудочку. Под окнами большого здания росла хорошая ива, и я немедленно полез на нее. Только я взобрался на дерево, в окна стали смотреть какие-то барышни.
- Мальчик, ты зачем портишь дерево? - высунулась дама в очках.
- Не беспокойтесь, фрау. Это дерево сейчас у меня запоет…
Срезав хорошую ветку, я очистил ее от прутиков и, поколотив немного тупым концом ножа, снял кору. Потом вставил пробку, попробовал дудочку и, убедившись, что она играет так, как надо, слез с дерева.
- Мальчик, мальчик, ну покажи, как у тебя играет дерево! - смеясь, опросила одна барышня.
- А что вы мне за это дадите? - посмотрел я вверх.
- Что ты хочешь?
- Я хочу есть…
И тут же на тротуаре принялся наигрывать полонез Огинского.
- Ты смотри, Эмма, - проговорила барышня, обращаясь к подруге. - Пожалуй, он не хуже твоего ухажера из сада.
Когда я кончил играть, вокруг уже собралась толпа. Из окна полетели куски хлеба, колбасы, деньги, только успевай подбирать. Женщины, стоявшие на тротуаре, тоже доставали из сумок - кто хлеб, кто еще что-нибудь, и я нагрузился до того, что мне пришлось совать продукты под рубашку.
Я возвращался к товарищам, еще издали показывая хлеб с колбасой. Ребята страшно изумились. Когда во время обеда я рассказал им все, то Димке уже не терпелось: он хотел скорее выступить со своим репертуаром.
- Ты погоди, Димка… Еще успеем… Надо поесть как следует…
Когда мы умяли весь мой гонорар, я подсчитал деньги, что у нас были, и мы купили три бутылки ситро, которые тут же, не отходя от прилавка, выпили.
- Вот теперь хорошо, - похлопал я себя по животу. - Теперь можно и репетировать.
Димка разделся, оставшись в одних трусиках, для разминки пробежал по двору колесом. Это был старый номер, из-за которого однажды Димка чуть не поплатился у Фогелей.
- Я бы мог показать еще одну штучку, - начал он.
- А ты покажи!
- А ты будешь со мной работать?
- Буду! Что прикажешь делать, Дубленая Кожа?
Димка лег на землю и постучал руками по ногам.
- Мне лезть сюда? - спросил я, не понимая Димкиных жестов.
Он кивнул, и я встал на его ступни своими ногами:
- Дай немного потренируюсь.
Несколько раз я падал, но в конце концов приспособился держать равновесие, стоял на его ногах и даже подпрыгивал.
- А теперь вот - самое главное. Теперь нужно, чтобы Белка влезла к тебе на спину и приветствовала зрителей.
Стали пробовать. Белка дрожала, как осиновый листок. Она взбиралась на мою спину, но как только ей надо было выпрямиться, - падала.
- Эх, Белка, Белка! Неужели ты не хочешь попасть домой? Да на твоем месте я не только на спине, а и на облаке удержался бы.
- Что поделаешь, если не могу…
Вокруг собралось много мальчишек и девочек. Они глазели на нас и хохотали, когда кто-нибудь падал. Один карапуз решил нам подражать. Он лег так же, как Димка, на спину и хлопал руками: «Алле, алле!» Мы пробовали гнать ребят, но они не расходились.
Тогда мы решили уйти куда-нибудь за город и там продолжать репетицию. Отыскали длинный, крытый соломой навес вроде наших кирпичных сараев и, выбрав подходящее место меж кучами соломы, стали тренироваться. Я быстро усвоил нехитрую механику, а с Белкой пришлось повозиться. Она никак не могла с ходу запрыгнуть мне на спину.
- Ну, Белка, ну! - подбадривал я ее. - Гоп-ля!
Белка разбежится, подскочит, и только я возьму ее за руки, как она, поболтав ногами, падает или увлекает меня вместе с собой.
- Ничего у нас не выйдет, Дубленая Кожа, - утирая со лба пот, сказал я. - Придумай другой номер.
- Да как не выйдет… Вы что? - свирепея, кричал Димка, которому хотелось показать именно этот номер. - У Белки уже немного получается…
И мы снова начали прыгать.
Белке, наконец, удалось встать мне на спину.
- Вот так… - радостно подбадривал нас Димка. - Держись, держись, Белка… Помаши немного рукой! Главное - не напрягайся. Держись свободнее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69