- Может, выпьешь, Гордеич?
- Эт-то можно, - согласился полицай.
На какую-то минуту в хате воцарилось молчание. Наверно, хозяйка потчевала «гостя».
- Все равно пымаю! - стукнул, очевидно, по столу полицай. - Как м-миленьких доставлю эти пацанов коменданту. Награда будет моя!
Это что-то уже другое. Полицай говорил вроде о нас. Я поднялся по лесенке на несколько ступенек, чтобы слышать лучше.
- Велика ли награда-то? - спросила хозяйка.
- А ты думаешь? Важные государственные преступники!
- Сколько дашь, если я помогу тебе их поймать, - начала торговаться наша хозяйка.
Меня мороз подрал по коже. Вот так влопались! Ловко провела нас зга женщина: оказаться на своей земле и попасть в лапы к немцам!
А торг продолжался.
- Половину дам, - но испугавшись, как бы не передать, полицай поправился: - Нет - четверть!
- Что ты скупишься, Гордеич? Прибавь! Дай хоть треть…
- Ну ладно, ладно. Получишь треть…
- Не соврешь? Так вот слухай: седни утром какие-то трое - два мальчика и девочка прошли мимо моих окон и направились прямо на Гераськово. А я еще подумала, что, мол, это за маленькие немцы идут?
- На Гераськово? Ну, я пшел! - заторопился полицай и тут же, видно, упал с перепою, потому что мы услышали голос нашей хозяйки:
- Да ты что, Гордеич? Неужто опьянел? Вставай, вставай…
- Я… и… встану… П-пойду… Мне бы их только пымать!
Когда мы вылезли из подвала, женщина, как ни в чем не бывало, улыбнулась:
- Живы?
Я готов был расцеловать нашу спасительницу. А она прибирала со стола после пьяницы и между тем говорила:
- Вот еще один партизан ищет. Все ищут… Сколько наших людей тут перебывало и все спрашивают: где найти партизан? А кто его знает, может, укажешь, а он, гадина, выдаст. Я не про вас, - улыбнулась женщина, - про других. Сейчас немцев пока нет, были с неделю назад, потом уехали куда-то. Но у нас есть староста и при нем два полицая - вот уж гады! И как только таких земля носит! Как прослышат что, так и бегут. Вот и вас уж разыскивают…
- Хорошо бы найти партизан! - вырвалось у меня.
- Погодите немного… - ответила женщина. - Вы, верно, есть хотите? Я вас покормлю. Картошечек хотите? Больше ничего нету.
Она достала из печи чугунок и опрокинула на стол. Картофель наполнил избу паром. Мы поели, макая картошку в соль, и я попросил какую-нибудь одежду, чтобы сбросить с себя немецкую форму. Хозяйка долго выбирала для нас что-нибудь, и мы, оставив ей немецкие костюмы, которые хозяйка быстро бросила в печь, оделись в тряпье, чтобы нас не могли узнать полицаи. Мы прошли через задние ворота в огород, и женщина показала, куда идти.
- Тетенька, а как вас зовут? - спросила Белка.
- Анфисой… Дмитриевной… Будете у партизан, кланяйтесь моему мужику. Федей его зовут… Макарычев… Да скажите там насчет понедельника. А то, дьявол их знает… Хотя вообще-то побаиваться стали, но на всякий случай скажите…
Километров в двенадцати от деревни мы увидели в небе немецких истребителей, которые вертелись вокруг нашего ястребка.
- Эх, подбили! - вскрикнул Димка, видя, как ястребок, переворачиваясь крыльями, стал падать.
Но ястребок снова потянул вверх. Он врезался в стаю немецких самолетов - и вот уже стремглав летел вниз, горя и чадя дымом, немецкий истребитель.
- Ура, ур-ра! - кричали мы и махали руками.
А вниз падал уже другой самолет. Потом третий! Но вот, и наш ястребок задымил и круто пошел к земле. Мы все еще надеялись, что он поднимется, как в прошлый раз, но ястребок продолжал падать и упал где-то поблизости. Фашистские стервятники покружились над ним и улетели.
- Идемте туда! - закричал я. - Может, летчик еще живой.
Димка начал ворчать:
- Надо идти скорее к партизанам. Может, через них передадим наши сведения.
- И тебе не стыдно, Димка? - взволновалась Белка. - Упал русский самолет, а ему хоть бы хны…
Мы побежали по направлению к самолету. Долго искали, пока в высоком камыше на берегу озера не увидели дымившиеся остатки самолета. А летчика нигде не было.
- Ну вот… Видите? - проговорил Димка. - Летчик выпрыгнул, а мы ищем.
- Неправда! Не выпрыгнул! Я же видела, как он падал. Никто не выбрасывался…
Стали обыскивать камыш и метрах в пятидесяти от самолета нашли человека. Он лежал на боку, выбросив вперед большие руки. Белка сразу стала санинструктором. Она расстегнула летчику комбинезон и приложила ухо к груди.
- Да что ты слушаешь? - подтолкнул я Белку. - Не видишь, что он живой?
Летчик открыл глаза. Хотел что-то произнести, но смежил веки, и голова его беспомощно упала.
- Вот и все, - тихо проговорила Белка. - Отвоевался!
Я заметил на боку у летчика флягу, отцепил ее, стал лить в рот раненому спирт. Летчик снова очнулся. Белка стала делать перевязку.
- Вы кто? - вяло спросил летчик.
- Мы русские…
- А-а… Это хорошо. Возьмите у меня из планшета… все… и отдайте советскому командованию…
- Да нет же! - вскричал я. - Мы вас не бросим!
Кое-как нам удалось втолковать летчику, что теперь мы уже будем вместе с ним или погибнем. Он улыбнулся и легонько пальцами пожал мне руку.
- А у вас рация есть? - спросил я. - Нам срочно надо передать важные сведения командованию, - и рассказал все, что удалось узнать в вагоне немецкого генерала.
По мере того, как я говорил, глаза летчика становились осмысленнее, в них проступала тревога. Наконец он попросил поднести его к самолету. Рация не работала, но коробка чудом уцелела.
По указаниям раненого, Димка начал ремонтировать передатчик. Долго пришлось Димке потрудиться над рацией. Но все же исправил!
- Кто из вас знает азбуку Морзе? - спросил летчик.
- Я знаю… Да и Димка знает…
- Тогда передавай, - приказал он мне и, превозмогая боль, начал диктовать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69