Камелькранц стоял в воротах и пропускал людей во двор. Так вот почему его не было целый день! Управляющий ездил куда-то в концлагерь, и знакомый начальник продал ему этот «товар».
- Быстрей, быстрей! Чего вы тащитесь! - кричал горбун.
Показались последние двое - француз и чех, которые волокли под руки третьего - англичанина. Когда его ввели во двор и отпустили, англичанин упал на землю, не в силах даже приподняться.
Посмотреть на новых работников вышла на крыльцо Птичка:
- Ну и работнички! Да их надо откармливать целый год.
- Ничего, Марта, - успокоил баронессу Камелькранц. - Унтерменши очень выносливые… Денек-другой, и - вое будет в порядке.
Лежавший на земле приподнял голову, что-то попросил. К нему быстро нагнулся француз и, обращаясь к женщинам, сказал по-немецки:
- Дайте воды! Он просит пить.
Белка сбегала за водой, вынесла ее в стакане.
- Анхен, зачем ты даешь стакан? - брезгливо произнесла баронесса.
Но француз уже подхватил его, поднес ко рту англичанина.
- Мерси! - дрогнувшим голосом сказал француз, возвращая стакан Белке.
Когда баронесса исчезла, житель Франции, тяжело ступая, подошел к Белке:
- Как ты сюда попала, Нюра? Мы уж бог знает что думали…
- Что же вы обо мне думали? - улыбнулась Белка.
- О чем же можно думать в лагере? Сразу решили: тебя нет в живых…
- Пока еще жива, - грустно улыбнулась Белка.
В эту же ночь англичанин умер. Его схоронили под соснами, где уже лежали поляки и русская. Это была двадцать шестая могила.
НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ
В такие минуты события как бы сгущаются и так стремительно следуют одно за другим, что автору трудно за ними поспеть…
Ф. Купер. «Зверобой»
После того случая, когда я пожаловался на Левку, Камелькранц стал проявлять ко мне неожиданное доверие. Он явно выделял меня из всех батраков и даже поручал иногда присматривать за работой других. Я изо всех сил старался «оправдать» доверие управляющего. Чтобы еще больше расположить его к себе, попросил ребят всячески выказывать ко мне в присутствии горбуна злобу, жаловаться на мою грубость, притеснения и вообще делать вид, что я - изверг и заел им жизнь.
Это подействовало. Однажды Камелькранц отозвал меня в сторону:
- Я знаю, тебе плохо живется с лодырями. Но завтра я поселю тебя отдельно. Я думаю сделать тебя своим помощником.
Как раз то, что мне требовалось! Надо было обязательно вырваться из-под замка, иначе - какой же побег!
Вечером я уже перебирался в отведенную мне каморку. По договоренности, ребята во все горло кричали вслед:
- Иуда! Предатель!
А Димка до того вошел в раж, что запустил в меня деревянной туфлей.
Поляки с изумлением смотрели на эту комедию, и во многих глазах я читал презрение к себе и даже откровенную ненависть. Из окна кухни на миг высунулась Белка. Она злобно сощурилась и плюнула в мою сторону.
Утром Белка принесла мне завтрак: бутерброд с ветчиной и стакан настоящего кофе.
- А тебя собираются хорошо кормить, - ехидно заметила она, не глядя в мое лицо. - Наверное, заслужил…
- Белка, послушай… - пытался я задержать Нюрину руку.
Но Нюра вырвалась и убежала, громко хлопнув дверью.
«Ну, - подумалось, - и жизнь у тебя начинается. Молокоед!»
А Камелькранц, видимо, желая окончательно оторвать меня от батраков, сразу же после кофе велел запрягать лошадей и ехать с поручением баронессы в соседнее имение.
Невольники шли на работу, когда застоявшиеся лошади вынесли бричку со двора и помчали по дороге. Я пытался придержать лошадей, чтобы не пришлось обгонять товарищей, но потом подумал, что будет даже хорошо, если обгоню колонну на полном ходу. Хлестнул лошадей, и они понесли меня, как Илью-Пророка.
- Гей, - разухабисто крикнул я, нагоняя работников, и вихрем помчался сквозь раздавшуюся толпу.
Вслед понеслись свист, улюлюкание, крики. Солидный кусок кирпича угодил в бричку, обдав меня колючими брызгами.
«Наверно, Димка старается», - подумал я. За поворотом дороги перевел лошадей на рысь.
Торопиться было не к чему. Впервые, после многих дней, я был совсем один. Никто за мной не следил - почти свободный человек!
Скоро поля кончились, и повозка нырнула под густую тень дубов и каких-то неизвестных деревьев. Приятно пахло лесной сыростью и прелью.
Мне хотелось поваляться на траве и, выбрав небольшую зеленую полянку, я свернул с дороги, растянулся на мягком, как перина, мху. Здесь было хорошо, но все же не так, как у нас дома. Чужими и неприветливыми казались деревья, отдаленно напоминавшие наши красивые клены. Но вдруг я чуть не вскрикнул: незабудки! Они выглядывали из осоки и таращили на меня чистые, голубые, как у Белки, глаза.
Как попали в это болото наши русские цветы? Скорее всего их семена принесла сюда на лапках дикая утка. Говорила же нам ботаничка, что так расселяются по земле некоторые растения.
Я встал и принялся собирать незабудки, чтобы привезти в подарок Белке.
Неожиданно меня окликнули по-немецки:
- Эй, что здесь делаешь?
Полицейский в противной каске с длинным козырьком решительно сворачивал буланого коня на поляну:
- Откуда сбежал?
Пришлось долго доказывать, что я не беглец, а батрак баронессы фон Фогель и служу в помощниках у Камелькранца. Чтобы убедить недоверчивого полицейского, я вытащил письмо, которое мне дали в замке. Немец бесцеремонно разорвал конверт, прочитал записку и протянул мне обратно.
- Как объяснить баронессе, кто вскрыл письмо? - спросил я.
Немец рассмеялся и потрепал меня по плечу:
- Сержант Думмкопф… Мы со старушкой - приятели, она не будет в обиде…
Меня заинтересовало содержание письма баронессы, и я прочитал следующее:
«Дорогой Карл!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69