Откуда-то из-за столиков послышался голос доктора Гассельбахера: «Браво». Капитан Сегура выругался.— Извините, — сказала молодая женщина. — Я хотела налить себе в виски.— Себе в виски?— В «Хейга с ямочками», — сказала она.Милли захихикала.Капитан Сегура сухо поклонился. Глядя на его маленькую фигурку, трудно было догадаться, как он опасен, — ведь только выпив, понимаешь, как крепок напиток.Доктор Гассельбахер сказал:— Мадам, у вас пустой сифон, позвольте принести вам другой.Голландцы за ее столиком переговаривались смущенным шепотом.— Пожалуй, мне опасно доверять такую вещь, как сифон, — сказала молодая женщина.Капитан Сегура выдавил на своем лице улыбку. Казалось, она появилась не на том месте, где надо, — так случается с зубной пастой, когда лопнет тюбик.— В первый раз в жизни мне выстрелили в спину, — сказал он. — Я рад, что стреляла женщина. — Он отлично вышел из положения; вода все еще капала у него с волос, а воротничок превратился в тряпку. — В другое время я захотел бы взять реванш, — добавил он, — но мне давно пора в казармы. Надеюсь, мы еще увидимся.— Я не собираюсь уезжать, — сказала молодая женщина.— Вы приехали отдохнуть?— Нет. Работать.— Если у вас будут затруднения с визой, — многозначительно сказал он, — приходите ко мне… До свидания, Милли. До свидания, мистер Уормолд. Я скажу лакею, что вы мои гости. Заказывайте все, что хотите.— Такой уход делает ему честь, — заметила молодая женщина.— Ваша меткость делает честь вам.— Ударить его бутылкой шампанского было бы, пожалуй, слишком. Кто он такой?— Его зовут Кровавым Стервятником.— Он пытает заключенных, — сказала Милли.— Кажется, я с ним подружилась.— На вашем месте я бы на это не очень рассчитывал, — сказал доктор Гассельбахер.Они сдвинули столики. Оба летчика поклонились и назвали трудно произносимые фамилии. Доктор Гассельбахер сказал голландцам с нескрываемым ужасом:— Вы пьете кока-колу!— Ничего не поделаешь. В три тридцать мы вылетаем в Монреаль.Уормолд заметил:— Раз платить будет капитан Сегура, давайте закажем еще шампанского. И еще кока-колы.— Кажется, я уже больше не могу пить кока-колу, а ты, Ганс?— Я бы выпил стаканчик «болса» голландский джин

, — сказал тот, который был помоложе.— Не раньше Амстердама, — твердо заявила стюардесса.Молодой пилот шепнул Уормолду:— Я хочу на ней жениться.— На ком?— На мисс Пфунк.— А она?— Она не хочет.Старший голландец сказал:— У меня жена и трое детей. — Он расстегнул верхний карман. — Вот.Он протянул Уормолду цветную фотографию, на которой девушка в туго облегающем желтом свитере и купальных трусиках пристегивала коньки. На свитере было написано «Мамба-клуб», а ниже Уормолд прочел: «Гарантируем массу удовольствий. Пятьдесят красавиц. Вы не останетесь в одиночестве».— Кажется, вы ошиблись, это не тот снимок, — сказал Уормолд.Молодая женщина — у нее были каштановые волосы и, насколько можно было разглядеть при неверном освещении, карие глаза — сказала:— Давайте потанцуем.— Я неважно танцую.— Не беда.Он прошел с ней круг.— Да, вы были правы, — сказала она. — То, что они играют, называется румба. Это ваша дочь?— Да.— Какая хорошенькая!— Вы только что приехали?— Да. Команда самолета решила кутнуть, а я пошла с ними. Я здесь никого не знаю.Ее голова доходила ему до подбородка, и он чувствовал запах ее волос; иногда они касались его губ. Он почему-то огорчился, заметив у нее на пальце обручальное кольцо. Она сказала:— Моя фамилия Северн. Беатриса Северн.— Моя — Уормолд.— Значит, я ваш секретарь, — сказала она.— То есть как? У меня нет никакого секретаря.— Нет есть. Разве они вам не сообщили о моем приезде?— Нет.Ему не нужно было спрашивать, кто «они».— Но я сама отправляла телеграмму.— Я действительно получил какую-то телеграмму на прошлой неделе, но ничего в ней не понял.— А какое у вас издание «Шекспира для детей»?— «Эвримен».— Черт! Они мне дали не то издание. Понятно, что в телеграмме было все перепутано. Но я рада, что вас нашла.— И я рад. Хотя немного удивлен. Где вы остановились?— В «Инглатерре», но завтра я перееду.— Куда?— Ну, конечно, к вам, в контору. Мне все равно, где спать. Устроюсь в одном из кабинетов.— Там нет никаких кабинетов. У меня очень маленькая контора.— Но есть же комната для секретаря.— У меня никогда не было секретаря, миссис Северн.— Зовите меня Беатрисой. Они считают, что этого требует конспирация.— Конспирация?— Что же мы будем делать, если у вас даже нет комнаты для секретаря? Давайте сядем.Какой-то человек во фраке, — в этих тропических зарослях он напоминал английского колониального чиновника, который и в джунглях переодевается к обеду, — вышел вперед и запел:Почтенные люди живут вокруг.Они все осмыслят, отмерят, взвесят.— Они твердят, что круг — это круг,И мое безрассудство их просто бесит.Они твердят, что пень — это пень.Что на небе луна, на дереве листья.А я говорю, что ночь — это день,И нету во мне никакой корысти.Ты не верь им, прошу тебя… пер. — Д.Самойлов

Они сели за пустой столик в глубине игорного зала. До них доносилось постукивание шариков рулетки.Она снова напустила на себя серьезность, через которую проглядывало смущение девушки, впервые надевшей бальное платье.— Если бы я знала, что я ваш секретарь, — сказала она, — я бы ни за что не окатила из сифона полицейского… без вашего разрешения.— Не огорчайтесь.— Меня ведь послали сюда, чтобы вам стало легче. А не наоборот.— Капитан Сегура нам не опасен.— Я получила отличную подготовку. Знаю шифровальное дело и микрофотографию. Я могу взять на себя связь с вашей агентурой.— А-а…— Вы так хорошо себя проявили, им будет обидно, если вы сорветесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63