Я отсекал кусочки поврежденных м
ышц, отрезал полоски и лохмотья омертвевшей кожи и все время думал, как эт
о, должно быть, тяжело для собаки. Но Рок сидел, высоко держа голову, и даже н
е вздрагивал. Раза два, когда я щупал кости, он вопросительно взглядывал н
а меня, или порой, наклонившись над лапой, я вдруг ощущал нежное прикоснов
ение влажного носа к моей щеке. Но и только.
Эта поврежденная нога выглядела гнусным надругательством. Мало найдет
ся собак красивее ирландских сеттеров, а Рок был просто картинка Ц глян
цевитая шерсть, шелковистые очесы на ногах и хвосте, придающие ему особо
е изящество, благородная морда с добрыми кроткими глазами. Я даже голово
й тряхнул, отгоняя от себя мысль, как он будет выглядеть без лапы, и быстро
повернулся за сульфаниламидным порошком на подносе у меня за спиной. Сла
ва богу, хоть он у меня есть Ц одно из новейших средств! Я буквально набил
им рану в уверенности, что он помешает развитию инфекции. Потом с каким-то
фаталистическим чувством наложил марлевый тампон и легкую повязку. Бол
ьше ничего для него я сделать не мог.
Рока привозили ко мне каждый день. И каждый день ему приходилось выносит
ь одно и то же снятие повязки, которая обычно прилипала к ране, неизбежное
удаление отмирающих тканей и наложение новой повязки Но, как ни невероят
но, он казалось, нисколько не был против. Почти все мои пациенты входят оче
нь медленно, а вот покидают приемную со всей возможной быстротой, волоча
за собой на поводке владельцев. А некоторые, не успев подняться на крыльц
о, вывертываются из ошейника и во весь дух улепетывают по улице, оставляя
погоню далеко позади.
Рок же всегда входил охотно, помахивая хвостом. Обычно даже он протягива
л мне лапу. У него всегда была эта привычка, но теперь, когда я нагибался и к
о мне тянулась перебинтованная лапа, такое движение обретало особый смы
сл.
Неделю спустя положение выглядело совсем уж угрожающим. Отмершие ткани
непрерывно отпадали, и настал вечер, когда я снял повязку, и миссис Хаммон
д, ахнув, отвернулась. Благодаря своему медицинскому образованию, она бы
ла отличной ассистенткой Ц держала лапу и интуитивно поворачивала ее и
менно так, как мне было удобно, пока я обрабатывал рану, но на этот раз у нее
недостало сил смотреть.
И винить ее я не мог: в ране виднелись белые кости плюсны, как человеческие
пальцы, лишь кое-где прикрытые лоскутками кожи.
Ц Безнадежно? Ц шепнула она, не оборачиваясь.
Я ответил только, когда подсунул ладонь под лапу.
Ц Вид, бесспорно, страшноватый, но, знаете, по-моему, это Ц предел и тепер
ь произойдет поворот к лучшему.
Ц Я не поняла?..
Ц Нижняя поверхность вся теплая и нормальная. Подушечки абсолютно целы
. И вы заметили? Запах же исчез! Потому что омертвевшей ткани больше нет. Я п
рактически уверен, что начнется заживление.
Она бросила быстрый взгляд на рану.
Ц И вы считаете, что эти… эти кости зарастут?
Ц Конечно. Ц Я присыпал их моим верным сульфаниламидом. Ц Совсем преж
ней лапа не станет, но выглядеть будет терпимо.
Так и произошло. Времени потребовалось много, но новые здоровые ткани уп
орно нарастали, словно желая подтвердить правильность моего прогноза, и
, когда много месяцев спустя Рок явился в приемную по поводу легкого конъ
юнктивита, он по обыкновению вежливо протянул мне лапу. Я столь же вежлив
о ее пожал и осмотрел. Верхняя поверхность была безволосой, гладкой и гля
нцевитой, но совершенно здоровой.
Ц Ведь совсем незаметно, правда? Ц спросила миссис Хаммонд.
Ц Абсолютно. Просто чудо. Небольшая проплешина и все. И он даже не прихра
мывает.
Миссис Хаммонд засмеялась.
Ц Да, нисколько. И знаете что? Он, по-моему, благодарен вам по-настоящему. П
осмотрите только!
Наверное, знатоки психологии животных высмеют как нелепую фантазию ее п
редположение, будто сеттер понимал, что кое-чем мне обязан, и смеющаяся от
крытая пасть, высунутый язык, настойчиво протягиваемая лапа ничего подо
бного не означали.
Пусть так, но одно я знаю, одному я рад: несмотря на все мучения, которым я ег
о подвергал, Рок не затаил на меня зла.
А вот рассказывая о Тимми Баттеруортов, я опять возвращаюсь к оборотной
стороне медали. Это был жесткошерстный фокстерьер, обитавший в Гимберов
ом дворе Ц одном из маленьких, мощенных булыжником проулков, которые от
ветвлялись от улицы Тренгейт, Ц и единственный случай, когда мне выпало
его лечить, пришелся на время моего обеда.
Я вылез из машины и поднимался на крыльцо, когда увидел, что по улице стрем
глав бежит какая-то девчушка и отчаянно мне машет. Я подождал, и она, запых
авшись, остановилась у нижней ступеньки, глядя на меня перепуганными гла
зами.
Ц Я Уэнди Баттеруорт, Ц еле выговорила девочка. Ц Меня мама послала. Вы
к нашему фоксу не сходите?
Ц А что с ним?
Ц Мама говорит, он чего-то нажрался.
Ц Отравился?
Ц Ага.
До их дома была сотня шагов, так что к машине я возвращаться не стал, а затр
усил рядом с Уэнди, и через десяток секунд мы свернули под узкую арку «дво
ра». Наши бегущие шаги гулко отдались под сводом, и перед нами открылась к
артина, неизменно поражавшая меня в мои первые годы в Дарроуби, Ц миниат
юрная улочка с теснящимися домишками, крохотными садиками, полукруглым
и окнами, заглядывающими друг в друга через полосу булыжника. Но нынче мн
е некогда было оглядываться по сторонам, потому что миссис Баттеруорт, г
рузная, краснолицая, очень взволнованная, кинулась нам навстречу.
Ц Он тут, мистер Хэрриот, Ц крикнула она, распахивая настежь дверь доми
ка, открывавшуюся прямо в жилую комнату, и я увидел моего пациента, воссед
авшего на половичке у камина в несколько задумчивой позе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111