Где-то за сте
ной Гарри нажал на рычаг, и ярмо с грохотом упало на могучую шею.
Ц Давайте! Ц крикнул невидимый фермер, повиснув на рычаге. Ц Я его держ
у. Входите!
Я открыл нижнюю створку двери и вошел в стойло. Конечно, голова у быка была
надежно защемлена; но мне стало немножко холодно от того, что я очутился р
ядом с ним в таком тесном пространстве. Пробравшись вдоль массивного бок
а, я положил ладонь на шею и почувствовал дрожь ярости, пронизывавшую мощ
ные мышцы. Вдавив пальцы в яремный желобок, я нацелил иглу и смотрел, как в
здувается вена. Проколоть эту толстую кожу будет нелегко!
Когда я вонзил иглу, бык напрягся, но остался стоять неподвижно. В шприц по
текла темная кровь, и мне стало легче на душе. Слава богу, я сразу же попал в
вену и можно будет не колоть снова, ища ее. Я извлек иглу, подумал, что все об
ошлось легче легкого… И вот тут началось! Бык издал оглушительное мычани
е и рванулся ко мне, словно не он миг назад стоял как каменный истукан, Я ув
идел, что он высвободил один рог из ярма и, хотя еще не мог дотянуться до ме
ня головой, толкнул в спину плечом, и я с паническим ужасом ощутил, какой с
окрушающей силой он налит. Со двора донесся предостерегающий крик Гарри
, и, кое-как вскочив на ноги, я краем глаза заметил, что бешено рвущееся чудо
вище почти высвободило второй рог, а когда я выбрался в проход, громко ляз
гнуло сброшенное ярмо.
Тот, кому доводилось бежать по узкому проходу, лишь на три шага опережая ф
ыркающую, тяжело топочущую смерть весом около тонны, без труда догадаетс
я, что мешкать я не стал. Меня подстегивала мысль, что Монти, выиграй он это
т забег, расквасит меня об стену с такой же легкостью, с какой я мог бы разд
авить перезрелую сливу, и, несмотря на длинный клеенчатый плащ и резинов
ые сапоги, я продемонстрировал такой рывок, что ему позавидовал бы любой
олимпийский рекордсмен.
Двери я достиг на шаг впереди, рыбкой нырнул в нее и захлопнул за собой ств
орку. Из-за угла стойла выскочил Гарри Самнер, белый как мел. Своего лица я
не видел, но по ощущению оно было заметно белее. Даже губы у меня заледенел
и и утратили всякую чувствительность.
Ц Господи! Вы уж простите! Ц хрипло сказал Гарри. Ц Наверное, ярмо толко
м не защелкнулось Ц шея-то у него вон какая! Рычаг у меня из рук просто выр
вало. Черт! Ну и рад же я, что вы выбрались! Я уж думал, вам конец.
Я поглядел на свой кулак. В нем все еще был крепко зажат наполненный кровь
ю шприц.
Ц Ну, кровь я у него тем не менее взял, Гарри. А это главное: меня пришлось б
ы долго уговаривать, чтобы я снова к нему сунулся. Боюсь, вы присутствовал
и при конце такой чудесной дружбы!
Ц Дурень чертов! Ц Секунду-другую Гарри прислушивался, как грохочут о
дверь стойла рога Монти. Ц А вы-то еще столько для него сделали! Хорошень
кое он вам «спасибо» сказал.

18

Пожалуй, самым драматичным событием в истории ветеринарной практики яв
илось исчезновение рабочей лошади. Даже не верится, что эта опора и гордо
сть нашей профессии сошла на нет за какие-то считанные годы. И произошло э
то у меня на глазах.
Когда я обосновался в Дарроуби, трактор уже начал свое победное шествие,
но в сельской общине традиции очень живучи, и лошадей и там и в окрестност
ях было еще много. Чему мне следовало только радоваться, так как ветерина
рное образование, которое я получил, строилось вокруг лошади, а все остал
ьное было весьма второстепенным дополнением. Во многих отношениях обуч
ение наше было вполне научным, и все же по временам мне мерещилось, что люд
и, его планировавшие, мысленно видели перед собой дипломированного коно
вала в цилиндре и сюртуке, существующего в мире подвод и конных фургонов.

Анатомию лошади мы изучали в мельчайших подробностях, остальных же живо
тных куда более поверхностно. И то же наблюдалось во всех других дисципл
инах, начиная от ухода за животными, когда мы постигали все тонкости ковк
и, превращаясь в заправских кузнецов, и кончая фармакологией и хирургией
. О сапе и мыте нам полагалось знать куда больше, чем о чуме у собак. Но и кор
пя над всем этим, мы, зеленые юнцы, понимали, что это глупо, что ломовая лоша
дь уже стала музейным экспонатом и работать нам предстоит главным образ
ом с рогатым скотом и мелкими животными.
Тем не менее мы потратили столько времени и сил на овладение лошадиными
премудростями, что все-таки найти пациентов, для лечения которых эти зна
ния могли пригодиться, было, как я уже сказал, очень приятно. Пожалуй, в пер
вые два года я лечил рабочих лошадей чуть ли не каждый день, и пусть я не бы
л и никогда не буду специалистом по лошадям, но и меня покоряла своеобраз
ная романтика заболеваний и травм, названия которых порой восходили к ср
едневековью. Заковка, гниение стрелки, нагноение холки, свищи, плечевой в
ывих Ц ветеринары лечили все это из столетия в столетие, пользуясь почт
и теми же лекарствами и приемами, что и я. Вооруженный прижигателями и кор
обкой с пластырями я решительно плюхнулся в извечный стрежень ветерина
рной жизни.
И вот теперь, на исходе третьего года, струя эта, если и не пересохла, то нас
только ослабела, что становилось ясно: не за горами день, когда она и вовсе
иссякнет. В какой-то мере это означало определенное облегчение жребия в
етеринарного врача, поскольку работа с лошадьми была физически наиболе
е трудной, и самой требовательной из наших обязанностей.
А потому, глядя на этого трехлетнего мерина, я вдруг подумал, что подобные
вызовы теперь далеко не так часты, как совсем еще недавно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111