От солнца.
От космоса.
От неопознанных сил природы.
Да, но с чего же все началось?
Уж конечно не с детей.
Они устроили последний привал.
И опять на краю пропасти.
Вершина Рысы была уже совсем розовая.
- Интересно, - сказал Гей, - а эти двое, которые маячили в тумане, позади, куда же они девались?
- Наверное, тоже воссоздают свое будущее из прошлого...
Как хорошо, подумал Гей, что ни Георгия вездесущего, ни Мээна тут, на Рысы, не было и в помине.
Процесс воссоздания шел без помех.
Правда, в спешке.
Гею хотелось уложиться до момента встречи с Лениным.
Как бы для того, чтобы доложить вождю народов о своих социологических исследованиях.
Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Ю. В. Андропов пригласил американскую школьницу Саманту Смит посетить Советский Союз.
Это уже 1983 год.
Тревожные восьмидесятые...
Саманта Смит отправила президенту США Рональду Рейгану антивоенное письмо, и по горло занятый военными делами сэр не ответил школьнице.
И тогда Саманта Смит отправила антивоенное письмо президенту СССР Юрию Андропову, и, как бы ни был занят наш Генсек и президент, он ответил Саманте Смит.
Текст антивоенного письма советского президента был опубликован о всех газетах мира.
Тревожные восьмидесятые...
Судя по всему, именно в эти годы Адам начал работу над своей всеобъемлющей диссертацией, которая, как считал наивный, хотя и талантливый ученый, должна была вскрыть причины и наметить пути их устранения.
Всеобъемлющий диагноз всеобъемлющего заболевания.
И, соответственно, всеобъемлющий рецепт.
Браво, Адам.
Но, к сожалению, социолог Адам видел корень зла не там, где он произрастал.
Методологическая ошибка ученого стала очевидной после просмотра телесериала.
Социолог Адам поначалу сводил все дело к неким духовным поискам Евы, хотя, как увидит Адам позднее, эти поиски обуревали не только Еву.
Глубоко и всесторонне изучив проблему, Адам понял, что истинным автором новой реформистской формулы НАДОПРОСТОЖИТЬ, выведенной с помощью алгоритма АТАМХОТЬТРАВАНЕРАСТИ, является вовсе не Ева.
Где уж ей!
Корифеи были куда более значительные.
Впрочем, теперь и не играло большой роли, кому принадлежала пальма первенства.
Проблема носила, естественно, социальный характер.
Идеи овладевали массами, вот что было опасно, как написал Адам в одной из глав своей диссертации.
Даже дети подключились!
Как там сказано?
Яблоко от яблони падает не далеко...
Юные сограждане дополняли эмпирическую формулу своих предков новым содержанием.
Речь уже шла не о банальных треугольниках: Он, Она, Он или Она, Он, Она.
Как бы в полном соответствии с развитием естественных и общественных наук эти треугольники стали разрастаться в многоугольники, которые с легкой руки молодежи, этого сверхчуткого гальванометра нравственности и самосознания общества, - тут лучше сказать: с легкой руки иных молодых людей, а также лучше добавить: этого сверхчуткого гальванометра нравственности и самосознания известной части общества, - стали называться не многоугольниками, а ромашками, например.
Праотцы лирической литературы позеленели бы теперь от зависти.
Правда, к фамильной чести Адама надо признать, что сама Ева и старший сын Адамка были противниками той сексуальной распущенности, которая стала как бы отличительной чертой многих знакомых семейств.
Более того, Адамка готов был жениться на первой встречной, только чтобы не подвергать себя известному риску, периодически вступая в сексуальные отношения с первой же встречной, как делали его приятели.
Словом, процесс духовных поисков носил довольно сложный характер, и Адам, глава семьи, давно бы уже свихнулся, пытаясь найти причинную связь, именно так это называется, если бы не младший сын, Адамчик.
Это маленькое существо являлось большим оптимистом.
Адамчик возился со своими игрушками как ни в чем не бывало, пока папа, мама и старший брат вели на кухне смертельные бои, хотя и местного, как принято говорить, значения.
Случалось, что против папы выступали сразу двое - мама и старший брат.
Разумеется, Адамчик еще не мог взять в толк, что мама и старший брат объединились как новоявленные реформисты, для которых папа был вроде средневекового инквизитора.
Адамчик видел и понимал только одно: папу долбят в хвост и в гриву, как говорил сам папа.
И хотя Адамчик всех любил одинаково - что маму, что папу, что брата, - он точно знал, кого ему защищать.
Для приличия он еще выжидал немного, чтобы не навлечь на себя гонений со стороны мамы и брата, а потом как бы в сердцах бросал на паркет наиболее тяжелую игрушку и объявлял:
- Ну хватит вам собачиться!
Эти интересные слова какой-то тети он слышал однажды в универсаме, когда стоял с мамой в очереди. Адамчика поразило тогда, что ни одной собаки не было в магазине, а женщины в очереди перестали кричать друг на друга.
Как ни удивительно, однако и папа, и мама, и братка, стойло Адамчику так сказать, умолкали сразу же, хотя собаки у них в квартире тоже не было.
Адамчик не обращал никакого внимания на то, как они все моментально столбенели - вот тоже интересное слово, которое Адамчик где-то услышал, - и он подходил к папе, наиболее, видимо, раненному, хотя и без крови пока что, и смотрел на него снизу вверх, и ждал, когда папа возьмет его на руки и крепко прижмет к себе, и, притихнув, переждав минуту-другую, Адамчик отстранялся от папы, смотрел ему в лицо как бы изучающе и говорил вполне искренне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139