Что касается первого случая, то формулировка здесь тоже предельно лаконичная: КОММУНИЗМ.
Да, но, может быть, именно с этого все и началось?
С НЕУМЕНИЯ ГОВОРИТЬ С ЛЮДЬМИ ЯЗЫКОМ ПРАВДЫ...
Увы, Ева лгала Адаму, а потом и Эндэа, и не только этим двоим, и незаметно для себя Адам стал врать Еве, а потом и ее подруге, и не только им.
Да, но кто обманул первым - Ева или Адам? Адам или Ева?
Нет, сказал себе Гей, не это главное.
Истина, как он думал теперь, в другом была. Действие жизни зависело не только от Адама и Евы, но прежде всего от многих других причин. В том числе социальных и политических. От международной обстановки в целом. Такие дела. И Адам как ученый не мог не понимать, что историческая правда в его стране, скорее всего, недоступна для воссоздания ее в будущем из атомов и молекул.
И когда уже поднялись на вершину, Гею показалось, что в розовом небе над ними во все стороны света идут ракеты.
Но взрывов, которые могли бы внести существенные мазки в пейзаж, пока еще не было.
К портрету, на земле выложенному, они подходили по одному, будто к финишу, с интервалом в минуту.
Силы у всех были разные. Неодинаковым было и душевное состояние.
Но каждый, прежде чем присесть, перевести дыхание сначала осматривал то, ради чего проделал немалый путь и нелегкий подъем, а потом обходил по кругу и само место, как бы наглядно разделившее мир, Европу, на два лагеря - как говорят и пишут.
С одной стороны был Восток, родина Ленина, социализма, коммунизма, а с другой стороны был Запад, логово капитализма, империализма, фашизма, ну и так далее.
Тут было о чем подумать.
- Ты не находишь, - сказал Мээн с гордостью, - что наш, там, в Лунинске, больше?
- Да, - сказал Гей. - Конечно.
- И выразительнее.
- Да...
- И камень там, у нас, получше...
Гей уже будто не слушал Мээна.
Имя Ленина, думал он, если и допустить, что все библиотеки, все книги мира сгорят в одночасье в ядерном пожаре, в любом случае останется на века, на тысячелетия, как наскальные рисунки первобытного человека. Портреты Ленина и подписи ЛЕНИН, выложенные из камня там, в Лунинске, на вершине одной из самых высоких гор Сибири, и здесь, на Рысы, на вершине одной из самых высоких гор Европы, останутся наверняка даже после мировой ядерной войны.
Впрочем, такие портреты, наверно, есть и на других горах.
Их могут выложить и на вершинах Килиманджаро и в Гималаях, если к моменту начала всеобщей ядерной войны их там успеют выложить.
- А я тебе письмо написал... - вдруг услышал Гей.
- То есть как?
- Не знаешь, как письма пишут, что ли?
- Когда написал? - не понял Гей.
- Да еще весной.
- Я не получал.
- Я знаю... - Мээн достал из кармана сложенный вчетверо листок. - Не успел отправить. Закрутился! А потом эта поездка подвернулась. Думал, в Москве тебе передам...
- Что-то очень ценное?
- Стихи... - смутился Мээн.
- А! - Гей как бы зауважал Мээна. - ТАЛАНТ ЕСТЬ НАЦИОНАЛЬНОЕ ДОСТОЯНИЕ. Копирайт...
- Да ладно тебе смеяться!
- Это не я сказал.
- Но мог бы сказать и ты?
- Кто бы мне дал слово?
- Ну да, - хмыкнул Мээн. - Тебе дай слово, а ты потом будешь настаивать, чтобы оно с делом не разошлось.
- Теперь это лозунг времени. ЕДИНСТВО СЛОВА И ДЕЛА.
К ним прислушивались.
- А вы могли бы почитать свои стихи? - спросил кто-то.
- Прямо здесь? - еще больше смутился Мээн. - Удобно ли это? - Он выжидательно посмотрел на Гея, но тут же добавил: - Впрочем, стихи у меня, можно сказать, антивоенные, животрепещущие, так что, я думаю, можно...
Все сомкнулись в круг, в центре которого оказались Мээн и Гей.
- Только сначала будет проза... - вдруг сказал Мээн. - Проза жизни... - Он огляделся, приметил камень и встал на него, приосанился. И начал читать письмо:
Здравствуй, Георгий Георгиевич, а также вся твоя семья и лично Алина! Большое спасибо тебе за поздравление с юбилеем. Ты уж меня прости за долгое молчание. Слишком тяжелая была зимовка этого года, а весна еще хуже...
"Какая зимовка?" - подумал Гей. Это слово было взято из лексикона работников сельского хозяйства. Лето прошло - у них зимовка на уме. Чем скот прокормить, чтобы не было падежа. Впрочем, шефы Комбината думали о том же самом. И не только зимой. Об этом я уже говорил в первую очередь, как бы там ни было, на Комбинате думали о том, чтобы выполнить план по выпуску цветных металлов, а также прочим показателям, именно так это называется. Неужели минувшей зимой дело дошло до того, что все наоборот стало? Гей краем уха слушал, как Мээн читает письмо. Но почему же Мээн задержал отправку письма? Может быть, потому, что общая ситуация изменилась весной в корне?
Гей вспомнил, как именно весной, когда не просто надежда появилась, как бывает каждой весной, но надежда совсем новая, негаданная, он решил наконец посмотреть, что же было напечатано в тридцать пятом томе собрания сочинений В. И. Ленина. И вот, после того как Юрик вышел из кабинета, сказав отцу, что все началось с войны, Гей взял с полки этот самый том, в который опять ткнул пальцем Юрик.
И Гей открыл этот ленинский том наугад.
И на странице 201-й он прочитал:
РАЗГИЛЬДЯЙСТВО, НЕБРЕЖНОСТЬ, НЕРЯШЛИВОСТЬ, НЕАККУРАТНОСТЬ, НЕРВНАЯ ТОРОПЛИВОСТЬ - СКЛОННОСТЬ ЗАМЕНЯТЬ ДЕЛО ДИСКУССИЕЙ, РАБОТУ РАЗГОВОРАМИ, СКЛОННОСТЬ ЗА ВСЕ НА СВЕТЕ БРАТЬСЯ И НИЧЕГО НЕ ДОВОДИТЬ ДО КОНЦА...
Уж не с того ли все и начинается? - подумал теперь Гей.
Ну конечно, он и прежде читал сочинения Ленина - по программе курса истории КПСС.
Государственный экзамен сдавал при защите диплома.
И кое-что, естественно, врезалось в память.
Например, такое высказывание вождя:
СОЦИАЛИЗМ ВЫРОС НЕПОСРЕДСТВЕННО ИЗ КАПИТАЛИЗМА:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139