И я злился еще больше. Потому что даже дураку было ясно, что причина такой перемены, бросавшейся сразу в глаза, связана с ревностью мужа. Но сегодня Алина продолжала улыбаться, как ни в чем не бывало. Она даже пригласила Мээна выпить чашку чая.
- Ты же знаешь, - сказал я, застегивая свое пальто, что нам некогда.
- Да, к сожалению, мы опаздываем, - еще шире улыбнулся Мээн.
Он как вошел в квартиру в своей фетровой роскошной шляпе, так и стоял в ней перед Алиной, даже не подумав ее снять.
- Приятно было познакомиться со своей землячкой, - млел и таял Мээн.
- Если вы имеете в виду родину мужа, - улыбнулась ему Алина, - то я, увы, не имею к ней никакого отношения.
- Неужели, Георгий Георгиевич?! - картинно изумился Мээн. - А я думал, что вы оба оттуда. Но все равно, - он так и ел глазами Алину, - приезжайте к нам летом. Угостим вас настоящими сибирскими пельменями.
- Почему же только летом?
- Летом у меня отпуск. Уезжаю на родину. А зимой живу в Москве. Я же пока являюсь слушателем Академии...
- В таком случае приезжайте к нам на пельмени зимой, - улыбнулась Алина.
- Но какие же в Москве пельмени?! В пакетах которые? - Он, похоже, совсем забыл, куда собирался ехать, и не прочь был уже снять пальто, расстегнул машинально пуговицы. - Ну разве же это пельмени, Алина... Алина... - он близко заглядывал ей в глаза, как бы пытаясь по ним угадать ее отчество.
- Игоревна! - засмеялась она, засмеялась впервые за утро.
- Ну разве же это пельмени, Алина Игоревна! Которые в пачках-то! Это же штампованный ширпотреб! - Он тоже засмеялся, довольный своей шуткой.
Здоровенный, упитанный, розовощекий, в габардиновом дорогом пальто, Мээн стоял у дверей как монумент.
Такого и с места не сдвинешь.
Где уж там выкинуть вон!
Такой будет стоять у тебя над душой до скончания века, подумал я.
- А собственно говоря, - с удивлением произнесла Алина, - почему это вам некогда, а, Гей?
Она это нарочно меня злит, подумал я.
Она же прекрасно знает, что мы едем встречать Бээна.
Знает, что этот человек, нагрянувший к нам с утра пораньше, имеет к Бээну самое прямое отношение.
К тому Бээну, к которому то и дело улетал я.
Будто других маршрутов для командировок не было.
Алину почему-то выводило это из себя.
Стоило назвать фамилию Бээна, она моментально съеживалась.
Ей всегда не нравилось, что я уезжал из дома, хотя в моей работе это случалось довольно часто, но к моим поездкам к Бээну она относилась с особой настороженностью.
Бээн и Гей, как бы говорила она себе, что их может связывать в нашей жизни?
Между тем этот Мээн цепко держал руку Алины в своей лапище.
Все никак не мог проститься.
Ах, если бы прилетал кто-нибудь другой, не сам Бээн!
Уж тогда бы Мээн плюнул на аэропорт.
И угостился бы пельменями - московскими, но почти как сибирскими, а может, даже лучше сибирских.
Но - пока, пока, дорогая Алина Игоревна, его ждет долг, высокий долг!
И попробуй его не выполни, мысленно съехидничал я.
За спиной Мээна открыл я дверь и встал на пороге.
- Да-да, идем! - попятился Мээн.
Юрик прошмыгнул мимо него и уткнулся мне в колени.
- Поцелуй в щечку... - тихо сказал он.
Я поднял Юрика до уровня своего лица и нежно поцеловал его возле уха.
- И сюда... - стесняясь Мээна, попросил Юрик, показывая в другую свою щечку.
Мээн с улыбкой смотрел то на Алину, то на меня, то на Юрика.
- Ах, святое семейство! - вроде бы с неподдельной завистью произнес он и, еще раз пожав руку Алины, шагнул за порог.
Но пока дверь была не закрыта, лукавая Алина, как бы играя роль счастливой женщины святого семейства, слегка подалась ко мне и пропела:
- А меня-а?
- Тоже в щечку? - Я отошел от нее, чтобы нажать кнопку лифта.
- Тоже в щечку...
Кнопка лифта не зажигалась.
- В следующий раз! - сказал я и пошел по лестнице вниз.
Мээн молча топал сзади.
У подъезда стояла черная "Волга".
Странное дело, отметил я, меня совершенно не волнует эта ситуация, связанная с Бээном.
Я еду встречать самого Бээна - и абсолютно спокоен!
Прежде, случись такое, я бы сидел сейчас как на иголках!
- Вообще-то лично я считаю, - говорил в это время Мээн, оборачиваясь ко мне с переднего сиденья и пуская мне в лицо клубы табачного дыма, - лично я думаю, что-о... - Мээн сделал паузу, как бы еще раз взвешивая слова, которые он собирался произнести, - что ваша статья - это своевременная статья! Так что, я думаю, Бээну будет приятно, что вы встретите его в аэропорту... Но вообще-то, Георгий Георгиевич, хочешь откровенно? - Он вдруг перешел на "ты".
- Только так.
Мээн одобрительно улыбнулся:
- Я сразу понял, что с тобой можно откровенно...
Он стал говорить о том, о чем я уже написал в статье, и поэтому слушал его вполуха, пробуя представить как бы со стороны свои отношения с Алиной.
Ведь странно, говорил я себе, уже через неделю, если нас разлучает поездка, я скучаю по Алине и люблю ее так, словно никогда и не было между нами недомолвок, ссор, холодности, а то и враждебности. И уже рвусь домой. И встречает меня Алина с тем же ответным чувством, и я вижу всякий раз, что она тоже любит меня. И несколько дней после этого все идет как нельзя лучше. И нет взаимного раздражения. Мы ласковы друг к другу. И дети чувствуют это, конечно, и тоже меняются на глазах, даже Юрик почти не капризничает. Однако стоит хоть раз сорваться одному из нас, мне или Алине, как все летит прахом, и снова начинается, как мрачно шутит Гошка, затяжной период холодной войны. Внутривидовой...
Почему же они срываются? Неужели их настолько заедает этот проклятый быт, что даже самые светлые чувства не спасают их отношений?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139