- Сколько времени? - Ей было неловко, что она проспала.
Я спохватился было, что Гошка опоздает в школу, но история с разорванными письмами сейчас волновала меня больше, чем все остальное, и я уставился в лицо жены.
Она смущенно поправила свои растрепанные со сна волосы и улыбнулась мне, торопясь уйти.
- Скажи быстрее, сколько?
Я впервые не думал о времени. Оно мне было теперь ни к чему. Взгляд Алины стал изучающим. Она слишком хорошо знала меня и тотчас поняла, что со мной что-то происходит, и шагнула вперед, к столу, чтобы без лишних слов посмотреть на часы и скорее уйти из комнаты. Она как бы давала мне возможность побыть одному, вполне уважая мою работу. Порой она хитрила немного и делала вид, что дурное мое настроение вызвано только работой, которая вдруг не задалась у меня, и это вполне естественно, потому что работа была научная, творческая.
Пока Алина шла ко мне от двери - всего четыре маленьких шага, - я задвинул ящик стола с разорванными письмами, не спуская с жены напряженного взгляда.
"Да как спросишь-то", - подумал я.
Алина молча взяла мою левую руку, на которой были часы, повернула ее, чтобы видеть стрелки, и ахнула:
- Ой, уже сколько!..
Она быстро пошла из комнаты. И в это время подал голос Юрик:
- Мама! Ты где?!
Он сразу начал канючить, и я будто очнулся. Без моей помощи Алина не справится. Я вздохнул и потащился на кухню, где спал Гошка. Алина уже принесла туда Юрика, чтобы он своим капризным криком не разбудил, чего доброго, старуху соседку, которая хоть и жила в отдельной квартире, но сквозь тонкую стенку слышала все, что происходит у нас.
- Опять бунтуешь? - спросил я у Юрика.
Теперь мы были вчетвером. Вся семья. Алина суетилась возле газовой плиты. Гошка торопливо одевался, сердясь на родителей за то, что поздно его разбудили. Юрик, в распахнутой пижамке, без штанишек, сидел на тахте, на мятой постели старшего брата. Гошка давно спал на кухне, с тех пор как получили эту двухкомнатную квартиру. Собственно говоря, он мог бы спать в одной комнате вместе со мной, но Гошка привык читать перед сном, лежа в постели, а я обычно засыпал рано, потому что работу начинал ни свет ни заря. Да и спал Гошка беспокойно, ворочался, гремел своей старой раздвижной тахтой, и в конце концов он переселился на кухню. Нельзя сказать, что она была большая. Шесть квадратных метров. При раздвинутой тахте дверь не открывалась. Но зато после ужина, когда все уходили из кухни, Гошка оказывался как бы в собственной комнатке. Перед сном, протиснувшись в узкий притвор двери, я всегда приходил проверить, закрыт ли газовый кран. Меня удручало, что сын спит на кухне, но выхода пока не было.
- Поешь, поешь как следует, - сказал я Гошке. - Время еще есть. Двадцать одна минута...
- Проверь...
Я потянулся к телефону, который обычно стоял на кухне. Юрик опередил меня:
- Я сам, я сам!
- Юра, сейчас некогда.
- Есть когда!
Началась борьба за телефонную трубку. В последние дни Юрик сам научился набирать единичку и два нуля, ему нравилось слушать, как незнакомый женский голос говорит, сколько сейчас времени, и порой Юра с серьезным видом сообщал: "Две минуты!" - схватывая только последние два слова информатора.
- Сколько можно твердить, - заворчал я, - отнесите будильник в ремонт! Живем по одним часам. А если меня дома нет?
- Так телефон... - мягко сказала Алина. - Но вообще-то правда, - как бы укорила она сама себя, - надо отнести! Я уже на галошницу его положила, чтобы не забыть, - виновато улыбнулась она мне.
- Лучше уж за дверь, на коврик...
Гошка одобрительно хмыкнул. Чаще всего он брал мою сторону. За исключением, конечно, тех случаев, когда я отчитывал его самого. Такой случай как раз и подвернулся. Гошка жевал всухомятку хлеб с конфетами, пряча их в кулак от Юрика.
- Ну есть ли у человека ум?! - произнес я, взглядом приглашая Алину разделить это горестное родительское удивление. - Скоро семнадцать лет парню, выше отца вымахал, а не понимает!..
- Чего я не понимаю, пап? - ровным голосом спросил Гошка как бы даже заинтересованно.
Я остолбенело помолчал.
"Так собой владеть!.. - молча восхитился я выдержкой сына. - Еще бы! Никаких у него проблем. Не то, что у меня в его годы..."
- Ты не понимаешь или только делаешь вид, что не понимаешь, что начинать еду нужно с чего-то другого... с творога, например, а не с конфет!
- Хочу конфетку! - встрепенулся Юрик и даже бросил телефонную трубку.
- Творог бывает у нас по вторникам, в заказах, - сказал Гошка так, словно только это обстоятельство No мешало ему правильно питаться.
- А ты с картошки начни! Картошка что - тоже по вторникам, в заказах?!
- Нет, почему же... Картошка бывает и в другие дни. Но она же сырая, пап.
- Хочу конфетку! - заладил свое Юрик, внимательно следя за правой рукой старшего брата, в которой было что-то зажато, и это "что-то" похрустывало потом у него на зубах.
- Между прочим, - философски заметил Гошка, - йоги считают, что еду надо начинать с фруктов.
- Хэ, с фруктов!.. - фыркнул я. - Ты послушай, Алина, что он говорит!
- Слышу, слышу... - Ей было не до разговоров, она чувствовала свою вину в том, что Гошка опять не успевает поесть, хотя колбаса уже почти готова. Сейчас поджарится, подожди минутку!
- Ма-ам, хочу конфе-етку!..
- Между прочим, Гурам Самушия круглый год ест фрукты с Центрального рынка.
Я озадаченно помолчал.
- Это какой еще Гурам Самушия?
- Мой одноклассник. Кстати, его имя в переводе на русский означает "сердце", а фамилия - "трое рабочих"....
- Нелепость какая-то, - косвенно поддержала меня Алина как главу семьи в моих воспитательных наскоках на старшего сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139