- Ты хорошо сегодня выглядишь.
Первый раз папа чуть не заплакал, но сдержался, и теперь он все время отвечал Адамчику, стараясь при этом улыбаться:
- Ты тоже хорошо сегодня выглядишь.
Тревожные восьмидесятые...
Президент Рейган и его администрация тратят миллиарды долларов на приготовления к войне с коммунистами.
Лучше бы Рейган тратил эти деньги на борьбу с бездуховностью.
Все началось с войны...
Эту фразу, представьте себе, произнес и Адамчик, сын Адама!
Информация достоверная.
Сам Адам рассказал об этом Гею во время встречи в Домжуре, когда подавали жюльены.
- И что же ты ему ответил? - поинтересовался Гей на плохом английском.
- Я сначала решил уточнить с глубоко научной точностью, - сказал Адам на плохом русском, - что именно имеет в виду юный оппонент, когда утверждает, что оно, это нечто, уже началось.
Гей проглотил шампиньон и уставился на Адама:
- Ну, так и что же он тебе ответил?
- Пожалуйста, не перебивай! - взмолился Адам.
- Национальная черта, пардон...
- Адамчик в это время рисовал человека в виде собаки, - сказал Адам на превосходном английском, поглядывая на официанта. - Для чего он использовал странички рукописи моей диссертации, как раз те самые, где я размышлял об этом: с чего же все началось...
- Но при чем здесь собака?
- Помолчи же, бога ради! - взмолился Адам и, улыбнувшись, продолжал: Адамчик мне объяснил, что, по его мнению, началось то, что мы начали собачиться...
- Ну а ты ему что в ответ?
Адам пожал плечами.
- Ну а он тебе что? - распирало Гея любопытство.
- Адамчик сказал еще, что это бы не началось, если бы мы просто жил и... Надо просто жить, а не собачиться, пояснил мне Адамчик свою мысль. И вдруг добавил...
- Что, что добавил? - перебил Гей.
- Он добавил как бы голосом одного моего знакомого, крупного босса...
- Ну, ну, ну?!
- Адамчик сказал не своим голосом:
ВОТ И ВСЯ ДИАЛЕКТИКА.
Гей чувствовал, что коченеет от холода.
- Адам сказал тогда, в Москве, - произнес он, стуча зубами, - что временами ему хотелось сжечь себя...
- В знак протеста против гонки ядерных вооружений? - спросила Алина.
Ей было, казалось, не холодно и не жарко.
- Нет, - Гей покачал головой. - До этих высот он еще не поднялся тогда. Ему хотелось сжечь себя в знак протеста против явления не менее опасного...
- Против так называемой внутривидовой борьбы, которая полыхает в иных семьях?
- Да!
Контакт был редчайший.
- И тем не менее должна заявить как женщина, - сказала Алина не без торжественности, - что именно любовь спасет мир!
И вдруг они увидели, что внизу, на тропе, метрах в двухстах, возникла какая-то группа.
Люди шли гуськом. Их было довольно много. Они шли к розовеющей вершине.
- Не понимаю... - промолвил Гей ошарашенно. - Что это такое?!
- Групповое восхождение к истине, - Алина, казалось, была невозмутима.
- Неужели Мээн все-таки повел их?!
- Между прочим, - сказала Алина, - двоих я не знаю.
- Двоих?
- Да. Тех самых, которых мы видели несколько минут назад. Из них одна женщина.
Гей сжался.
- Зато я, кажется, знаю одну из фигур... - произнес он. - Это Алина.
- А я знаю другую фигуру, - усмехнулась Алина. - Это Гей.
- Диалектика жизни... - пробормотал Гей. Его бил озноб. - У меня к вам просьба... Вы идите вперед, - он кивнул в сторону вершины. - Теперь уже недалеко, и здесь не так трудно идти. Пожалуйста, отнесите туда, на вершину, эту Красную Папку...
- И положить ее рядом с портретом? - догадалась она.
- Да.
- Вы не хотите сделать это при всех?
Гей достал из кармана целлофановую сумку.
- Я все продумал. Упакуем Красную Папку, чтобы не мокла...
Она не спрашивала, зачем все это нужно ему. Она, вероятно, тоже понимала, что вершина Рысы с портретом Ленина уцелеет наверняка во время всеобщей ядерной войны. Да и в молодости, возможно, Алина участвовала в подобного рода мероприятиях, когда молодежь писала письма в 2000 год и замуровывала их в каком-то историческом месте. Лучшего места, чем это, и не придумать. Гей обложит Красную Папку камнями, и она рано или поздно попадет в руки потомкам тем ли, которые чудом уцелеют в ядерной войне, а может, напротив, тем, которые прилетят на пустынную Землю из космоса.
Нет, это было не чудачество.
И Алина его поняла.
- Хорошо, - сказала она. - Я отнесу. У вас здесь все?
- Да, все...
- И таблица "Инициативы в создании бездуховной обстановки в семье"?
- У меня она иначе называется.
- Боюсь, что это вполне очевидная...
Гей перебил ее, глядя на группу внизу:
- Ради бога, ступайте! И вот еще что. Оставьте мне ваш магнитофон.
Она протянула ему свою сумку. Гей заглянул в нее. В сумке, оказывается, был еще и портативный телевизор.
- Какая вам нужна музыка? - спросила она. - Пинк Флойд?
- Эта самая рок-опера, что ли?
Однако в голосе его не было отрицания. Он вспомнил и пение птиц, и лепет ребенка, и рев пикирующего бомбардировщика... все это было в рок-опере, как ни странно.
- Ну, выбирайте сами, - сказала она. - Здесь есть и другие кассеты.
- Идите, идите!..
Она прижала к себе Красную Папку и быстро пошла к вершине.
Гей посмотрел на часы. Сколько же времени прошло?
Значит, Алина приехала сюда из Девина и теперь идет по тропе, следом за ним...
Следом за ним или просто с кем-то другим?
Ну что ж, пора было воссоздавать не таблицы, а дни жизни.
Он выбрал кассету наугад.
Реакция воссоздания пошла в сопровождении музыки Пинка Флойда.
Москва, 1981 год, февраль
В пять часов утра, как всегда, я вскочил и схватил часы.
Фонарь за окном опять горел всю ночь.
Я долго, как бы с недоверием, смотрю на часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139