Я красивее их, а значит — выше.— Нахалка! Вот бесстыжая! — заголосили они. Я пожала плечами.— Думаешь, ты красивее нас? — Да.— Думаешь, лучше ублажишь хозяина?— Да. Я красивее. Это ясно.— Ах ты тварь! — Они просто исходили злобой.— Будешь работать, спины не разгибая! — посулила одна.— Вот увидишь! — вторила ей другая.— У вас есть гребень? Мне нужно волосы расчесать, — спросила я.— Не нарушай позы! — предупредила Ремешок — самая сильная из них, рослая, длиннорукая, веснушчатая.— Ладно, — согласилась я.— Тебе так идет, — снизошла широкоплечая рыжеволосая рабыня по прозвищу Верров Хвост.— Спасибо.Жить с ними в одной клетке не хотелось. От них так и веяло враждебностью. К тому же они, уж конечно, поняли, что мне до них и дела нет. А ведь мы заперты в одной клетке.— Наверняка скоро станешь любимой рабыней хозяина, — предположила темноволосая плосколицая Турнепс.— Может быть, — отбросив назад волосы, согласилась я.— Сейчас любимая — Редис. — Ремешок указала на сидящую слева от нее блондинку с тонкими щиколотками. Та самая, по сердцебиению которой отсчитывали время до начала погони вчера вечером. Прошлую ночь она провела с воином Клитуса Вителлиуса. Как она прижималась к нему, когда он, отсчитывая время, положил ей на грудь ладонь! Мне-то множество раз довелось побывать в руках таких мужчин. Это вам не крестьяне.— Я была рабыней воина! — провозгласила я.— Ты очень красивая, — сказала Редис. Пожалуй, она не такая уж противная.— Наверно, в мехах никуда не годишься, — скривилась Ремешок. — Вот он от тебя и избавился.— Нет! — закричала я.— Никуда не годишься! — потешалась Ремешок.— А почему же он тебя подарил? — спросила Верров Хвост.— Не знаю.— Никуда не годишься! — тыкала в меня пальцем Ремешок.— У нас в деревне мехов негусто, — хохотала Турнепс. — Вот поглядим, какова ты на соломе!— Если так себе, — вступила Верров Хвост, — скоро узнаем. Турнус всем скажет, хороша ты или нет.— Хороша, — отрезала я.— Так почему же твой хозяин подарил тебя? — не отставала Турнепс.— Для забавы, — призналась я. — Он — Клитус Вителлиус, предводитель воинов. У него множество девушек куда красивее меня. Заставил меня безнадежно влюбиться, а потом, для забавы, взял и бросил. Поиграл со мной. Просто из интереса. И, одержав безоговорочную победу, избавился, отшвырнул прочь, подарил.— Ты его правда любила? — спросила Редис.— Да.— Ну ты и рабыня! — Ремешок давилась от смеха.— Он заставил меня полюбить его! — твердила я, прекрасно понимая, чтр не заставь он меня — все равно бы любила. Будь я свдбодной женщиной, будь у меня выбор — все равно бы любила. Но выбора у меня не было. Я — рабыня. Он подавил всякое сопротивление, заставил полюбить себя, не спросив моего согласия. Выбирать мне и не пришлось. Я мечтала преклонить перед ним колени по собственной воле, но он сделал меня рабыней, силой заставил пасть к его ногам.— Если ты любишь своего хозяина — ты сумасшедшая, — вынесла вердикт Ремешок.— Я люблю своего хозяина, — проронила Редис.Ремешок повернулась и с криком: «Рабыня!» — отвесила ей такую оплеуху, что та отлетела к стене.— Я люблю хозяина, ничего не могу с собой поделать! — повторила Редис.Ремешок глянула на меня через плечо.— Позы не нарушать! Я и не нарушала.— А ты что, не рабыня? — напустилась я на нее.Ремешок встала. Высокая! Крупная, ширококостная, по сравнению с нами — просто могучая. Хотя, конечно, рядом с мужчиной — тростинка. Встала во весь рост, одетая, как и положено рабыне, в короткую тунику из шерсти харта. Как и у нас всех, у нее это единственная одежда. Вцепилась в охватывающую шею веревку.— Да, — ответила она. — Меня могут высечь, продать, убить. Могут подарить кому угодно. Могут заковать в цепи. Могут жечь каленым железом. Могут делать со мной что хотят. — Она устремила взгляд сквозь решетку, туда, наружу. — Я должна преклонять перед ними колени. Должна быть послушной. Делать что скажут. Да. — Опустив глаза, она взглянула на меня. — Да. Я — рабыня.— Все мы рабыни, — подала голос Редис.— Не хочу быть женщиной! — сотрясая решетку, прижимаясь лицом к железным прутьям, закричала в слезах Ремешок.— Ты плачешь, как женщина, — заметила я. Она обернулась.— Когда-то, — начала я, — и я не хотела быть женщиной. А потом встретила мужчин, какие мне и во сне не снились. И поняла: быть женщиной — это счастье. Ни за что не хотела бы быть никем другим. Пусть из-за того, что я женщина, я оказалась во власти мужчин — все равно дорожу своей женственностью. Среди таких мужчин я свою женственность ни на что на свете не променяю. У каждой девушки есть хозяин. Просто ты, Ремешок, еще не встретила своего.Стоя у решетки, она злобно глядела на меня.— Есть мужчины, — продолжала я, — которым ты почла бы за счастье зубами развязать ремни сандалий.— Если бы Турнус хоть взглянул на меня, — заговорила она, — я на животе проползла бы десять пасангов, чтобы слизать пыль с его ног.— Значит, Турнус — твой хозяин.— Да. Турнус — мой хозяин.— Как тебя зовут? — спросила Редис.— У тебя есть имя? — спросил незадолго до этого Турнус.— Мой бывший хозяин, Клитус Вителлиус из Ара, — ответила я, — называл меня Дина.— Для него ты так мало значила? — удивился Турнус.— Да, хозяин.— Хорошее имя. Только уж слишком обычное.— Да, хозяин.— Нарекаю тебя Дина! — объявил он. Точно животному кличку дал. — Кто ты?— Дина, хозяин…— Как тебя зовут? — спросила Редис. Я улыбнулась.— Дина.— Многих девушек с таким клеймом зовут Динами, — заметила Турнепс.— Я слышала, — сказала я.— Хорошее имя, — похвалила Верров Хвост.— Спасибо.— Приятно, наверно, носить женское имя, — позавидовала Турнепс.Я не ответила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159