Настало воскресенье, и в четыре склянки утренней вахты, сестра Анджела совершила обычную заутреннюю на палубе, несмотря на суровую погоду. 12 «Дойчланд», выставив каждый клочок паруса, делала двенадцать узлов. Море начало покрываться белыми барашками под однообразным свинцово-серым небом.Дождь налетел с юго-запада, и сестра Анджела стояла под ним у поручней и говорила проповедь другим монахиням на палубе внизу с дюжиной членов команды, достаточно религиозных, чтобы выйти на заутреню.Хотя несколько матросов были католиками, остальные, если вообще принадлежали какой-либо церкви, были лютеранами, поэтому ей приходилось вести службу таким образом, чтобы никого не оскорбить.Она как раз подошла к концу общей исповеди, голос чисто звучал в сыром воздухе.— … и благослови нас, милостивый боже, на праведную и спокойную жизнь, к вящей славе своей.Несколько мгновений стояла тишина, пока она молилась, закрыв глаза и сжав руки. Она перекрестилась и сказала:— Теперь споем гимн, специально для тех, кто на море, и, стало быть, для всех вас. Вечный отец, великий спаситель, усмири безустанные волны.Лотта и другие монахини храбро подхватили слова и Рихтер, стоявший позади нее, вступил тоже, побудив и других членов команды запеть нестройным хором. Сестра Анджела разок повернулась, бросить взгляд на Бергера и Штурма, и капитан обнаружил, что он, несколько беспомощно, тоже присоединился к хору.— Услышь нас, когда молим тебя за тех, кто в бедствиях моря.А потом, когда хор начал иссякать, в небе раздался гул мотора. Бергер в тревоге повернулся и увидел черный самолет, идущий над морем с юго-востока на высоте не более ста пятидесяти футов.— Боже милостивый, вот оно! Вот оно, наконец! — подумал он и в тот же миг схватил сестру Анджелу и пригнул ее. На палубе внизу было полное замешательство, команда рассыпалась, а сестра Кэт пронзительно закричала.Штурм, припавший на одно колено позади Бергера, возбужденно закричал:— Поглядите, господин капитан! Это один из наших!Бергер мельком увидел пролетающий Юнкерс, ясно увидел кресты на крыльях, свастику на хвосте, потом самолет накренился влево и начал набирать высоту.Внизу на палубе люди подбежали к поручням, двое-трое карабкались по снастям, все радовались, Рихтер и Лотта стояли вместе, рука боцмана на талии девушки, и оба смотрели в небо.— Что теперь, господин капитан? — спросил Штурм.Бергер, собрав утерянное было хладнокровие, поднялся на ноги. Он перегнулся через перила и рявкнул:— Рихтер, спусти шведский флаг. В моей каюте в большом шкафу ты найдешь флаг Кригсмарине.Он повернулся к Штурму:— Быстро за радио. Посмотрим, удастся ли контакт. *** — Шведский? — спросил Неккер. — Ты уверен?— Определенно, господин капитан — заверил его Руди. — Я ясно видел флаг.Вмешался Кранц, хвостовой стрелок:— Могу подтвердить, господин капитан.— Парусник — сказал Неккер. — Ни за что бы не поверил, если бы не видел сам. Посмотрим еще раз.Он заложил вираж, на этот раз заходя на не более чем на ста пятидесяти футах, и, когда судно появилось, увидел, что шведский флаг спускается.— Какого черта они меняют раскраску, господин капитан? — спросил с изумлением Руди Хюбнер.— Догадайся — сказал Неккер и с удовольствием хрюкнул, когда начал подниматься другой флаг.Когда они проносились мимо, флаг развернулся на ветру и Кранц сказал с изумлением:— Флаг Кригсмарине, господин капитан! Клянусь!— Нет необходимости — отозвался Неккер. — Я тоже его видел. Но в этом нет никакого смысла. Сделаю еще круг.Радиооператор Шмидт тронул его за плечо:— Я что-то принимаю сейчас, господин капитан. Должно быть, они. Переключаю.Через мгновение, к его полному изумлению и с чистотой, возможной только на таком близком расстоянии, он ясно расслышал в наушниках голос Йоханна Штурма, говорящий:— «Дойчланд» вызывает Большого Черного Орла. Как слышите меня?— Большой Черный Орел? — с изумлением спросил Шмидт. — О чем он говорит?— Он не хочет обращаться к нам, дурак, на случай, если кто перехватит передачу — сказал Неккер. — Ну-ка, дайте мне поговорить с ним. *** Джин Синклер пила последнюю чашку чая перед тем, как пойти в церковь, когда появились Рив и Джанет.— Приятный сюрприз — сказала она. — Обычно я не добивалась заметного успеха, когда пыталась побудить его подняться в воскресенье утром.— Боюсь, причиной являются дела — сказала Джанет. — Тем не менее я убедила его надеть форму, так что хватайте его, если можете.Джин глядела озабоченно. Рив сказал:— Из Маллейга сообщили, что у лейтенанта Джего трудности с двигателем. Крайний срок для ремонта — вторая половина дня, иначе за Герике пришлют кого-то другого. Кто бы ни был, очевидно, он не прибудет до позднего вечера. Даже, наверное, до завтрашнего утра.— Понимаю. — Она посмотрела на часы — Служба, я должна напомнить вам, начнется через пятнадцать минут, и если мы не хотим получить от Мердока публичного выговора, во время которого придется горбиться за спинами прихожан, то лучше поторопиться.— Хорошо — скучно сказал он. — Я приду, только я вас догоню. Попрошу у Мэри масло и яйца. У меня все кончилось.Дверь за ним закрылась и Джин повернулась к Джанет:— А как вы?— Пожалуй, нет — не этим утром.— Что вы собираетесь делать?— Я кое-что придумаю.Джин улыбнулась:— Я так и знала. *** Герике хорошо позавтракал овсянкой и жареным беконом и, достаточно неожиданно, томатами, принесенными матерью Лаклана. Когда она ушла, Лаклан возвратился на свой пост у стены.Герике сказал:— Спи, Лаклан. Когда ты думаешь немного поспать?— О, я ужасно хочу спать. Страшная проблема, что для матери я остаюсь крошечным ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74