Миша сразу стал подростком и самец начал его даже опекать. А этот смотрел нагло, в глаза, позы подчинения не принимал и, кажется, собрался драться… А! Необходимо выяснить, кто главный!!!
Если бы великан ударил Акулова кулаком, он наверняка его бы убил. Но самец бил открытой ладонью, он еще проверял, надо ли драться. Если бы Акулов оказался гораздо сильнее его, самец тут же признал бы его главным и встал бы в позу подчинения. Акулову повезло – он только полетел спиной вперед, перекувыркнувшись несколько раз.
– Уа-ааррр…
Ага! Этот все-таки слабее! Самец поднял Акулова, поставил его на землю, тот падал. Самец еще два раза поднимал и ставил тело, и Вовка рушился на землю. Раз самец поставил Акулова на голову, и тот тем более упал.
Великан присел рядышком, с интересом рассматривая этого странного, необычно хилого самца. Что-то здесь было не так…
Акулов приходил в себя… и опять уткнулся зрачками в зрачки жуткой получеловеческой морды. Немели мышцы лица, саднило в ушибленном боку. Не отводя взгляда, Акулов вскочил, изо всех сил двинул в челюсть этого в меховой шубе. Дернулась огромная морда, отброшенная кулаком. И второй раз повезло Акулову – самец уже понял, что отвечать Вовке с полной выкладкой нельзя – убьешь. И потому двинул ногой даже лениво, с развальцой.
– Уааа-ррр… Ууууу…
Великан с интересом наблюдал, как Вовка судорожно перекатывается на земле, хватает воздух. Миша был единственным, кто сочувствовал Акулову. Все стадо от души веселилось.
– Ух! Ух! Ух! – смеялся старый, седеющий самец, тыча в сторону Акулова рукой.
– Ха-а-ха-ха! – почти по-человечески смеялись самки, растягивая рты на пол-лица.
– Хи-ха-ха-хи-хт-хт-хи-хи-хи! – противно хихикала девчонка-подросток, выглядывая из-за лиственницы.
– Ууууу, – миролюбиво сказал великан. Он даже поднял Акулова, сам поставил его в позу подчинения. Акулов, может быть, и остался бы стоять, но испугался. Страх был сильнее инстинкта, и он шарахнулся, опять пытался убежать, упираясь руками в самца.
– Ухм!
У самца кончилось терпение, он дал Акулову еще несколько оплеух, звук которых разнесся окрест, к восторгу ликующего стада.
Акулов истекал слезами, соплями, кровью из разбитого носа, он почти не мог дышать и тем более не смог бы говорить. Если он и встал в позу подчинения, то только по одной причине: он уже не мог сопротивляться. Но и стоял он, согнувшись, опустив голову, не совсем так, как стоят самцы. Раскачиваться из стороны в сторону, дрожать верхними и нижними конечностями при этом было совершенно необязательно. Нет, все же было, было в этом странном приблудном самце что-то необычное.
А кроме того, возня возбудила самца. До старших самок вожак его не допускал, девчонка была еще маленькая, от нее еще не пахло самкой, а других таких же стад он, в которых самки могли быть, как ни искал, найти нигде не мог. Самец-великан был в постоянном напряжении, и вот возня, прикосновения к волосатому, в свитере, телу, манипуляция с приданием Акулову нужной позы вызвали понятную реакцию. И самец понял, чем интересен ему этот новенький! Новенький, сочетавший признаки и самочки, и самца.
Для начала Акулова положили лицом в снег, стерли с него смесь трех разнородных жидкостей. Потом снова поставили в позу. Акулов пытался распрямится – на его затылок легла огромная рука, привела в нужное самцу положение. Но и за краткий миг Акулов успел заметить и оценить задумчиво-сладострастное выражение на морде у самца и нечто огромное, толще самого массивного шланга… Самец задумчиво чесал член со стеблем длиной сантиметров тридцать, с головкой – с кулак. И, задохнувшись от ужаса, Акулов снова ринулся… но теперь совсем не на самца. Боевой дух его погас, от желания драться его отучили надолго. Не разбирая дороги, ринулся Акулов прочь от самца. Опять же отдадим должное этому человеку вполне сравнимому с гориллой по физическим данным, а интеллектуально даже несколько выше. Даже избитый, измученный, после тяжелого похмелья, он успел пронестись три огромные прыжка, когда самец его поймал. Поймал и даже не стал бить, просто с полминуты тряс, как грушу. А потом схватил за ногу и описал Акуловым несколько кругов над головой.
В ушах Акулова все усиливался звон, голова болела и кружилась, он уже не очень понимал, где вообще верх, а где низ. А самец уже ставил его в ту же самую славную позу и придвигался к нему с выражением уже не элегической задумчивости, а скорее жадного нетерпения.
В следующую секунду Акулов полетел головой вниз и вперед, брошенный с невероятной силой… А самец задумчиво рассматривал свой детородный член, потом поднял и осмотрел заднюю часть Акулова. И удовлетворенно хмыкнул – все правильно, дело не в нем! Это у странного самца-самки там, где надо, нет необходимой дырки! Самец проверил, тыкая своим огромным пальцем. Брезентовые штаны, одетые на теплые трусы и трико, вибрировали, пружинили. Удостоверившись, что дырки нет, самец положил Акулова на землю, сел сам, прижал Акулова ногами. Размышлял. Потом схватил Вовку за руку, – как он недавно держал Мишу, – и направился с ним к ближайшей лиственнице. Сорвал ветку… не понравилась. Сорвал вторую – не понравилась. С третьей ветки самец, довольно ухая, сорвал все почки и отростки, пропустив ее через сложенные кольцом пальцы. Все это Вовка еще был в силах перенести – но не последующие действия.
Потому что самец положил Вовку поперек колен, задом кверху, сам стал палочкой пробивать отверстие в нужном месте. Трудно описать страдания бедного Акулова – тем более, что самец делал дырку в очень произвольном месте, сантиметрах в трех от нужного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132