— Не могу понять, что ты от меня хочешь. Повторяю, ничего ни про что не знаю.— А я утверждаю, что ты знаешь про бегство арестованного, что ты виновен в смерти Али Манаха, но не ведаешь, что пуля, посланная в меня, угодила в хаваса и сейчас ты находишься в пути, чтобы предупредить Манаха эль-Баршу и Баруда эль-Амасата. Все это мне отлично известно.— И все же ты заблуждаешься. Ты явно меня с кем-то спутал. Где все это происходило? Как я понял из твоих слов, в Эдирне?— Да.— И как давно? Я не был в Эдирне больше года.— Ты великий лжец. Где ты был в последние дни?— В Мандре.— А откуда едешь сейчас?— Из Болдшибака, где находился со вчерашнего утра.— Ты был в Мандре-на-Марице? Пожалуй, ты действительно был там, но в Эдирне тоже был и не надо отнекиваться.— Мне что, поклясться?— Твоя клятва гроша медного не стоит. Скажи, разве Бу-Кей лежит на пути из Мандры в Болдшибак?— Бу-Кей? Такого места не знаю.— Разве ты там не был?— Никогда.— И никого не расспрашивал о трех всадниках на двух белых лошадях и одной гнедой?— Нет, никого.— И никто тебя не направил к сторожу, который отослал тебя к киадже?— Нет.— Чудеса да и только. Все заблуждаются, один ты кристально чист. Ответь хоть, кто ты.— Я купец.— И чем же ты торгуешь?— Всем.— И как твое имя?— Пимоза.— Интересное имя. Ни в одном языке не встречал такое. Ты его сейчас выдумал?Брови его сошлись к переносице.— Господин, — гневно произнес он, — кто дал тебеправо говорить со мной в таком тоне?— Я его сам себе дал! Тут кузнец добавил:— Это тот самый эфенди, о котором я говорил.— Я уже понял, — ответил он. — Но он может быть эфенди над всеми эфенди, но не смеет разговаривать со мной так. Я знаю способ научить таких, как он, вежливости и обходительности.— Ну что, начнем? — спросил я насмешливо.— Давай.Он положил руку на сумку с пистолетами и наполовину вытащил один.— Хорошо, я принимаю твой язык — он понятен всем. Буду вежливее. Будь так любезен, сообщи, пожалуйста, где ты родился?— Я серб из Лопатиц-на-Ибаре.— А я-то сначала по неопытности принял тебя за валаха или румына, что, собственно, одно и то же. А куда ты едешь?— В Измилан.— Чудесно! Такой смышленый человек и делает такой крюк! Как же ты попал в Кушукавак, если у тебя было намерение ехать из Мандры в Измилан? Твой путь увел бы тебя заметно южнее.— Ты что, служишь в полиции, что расспрашиваешь меня о моем пути!— Хорошо, я не стану задавать вопросов, которые тебе не нравятся. Ответь мне только, зачем ты приехал сюда.— Да разве я собирался слезать с лошади? Этот кузнец вынудил меня зайти, потому что не пожелал отвечать на мои вопросы на улице.— Но что ты хотел у него узнать?Он немного растерялся, но быстро нашелся и ответил:— Вообще-то мне уже надоело все это. Похоже на приставания назойливого насекомого. — Он изобразил, будто отряхивается щеткой, и приготовился уходить.— Ты называешь это вежливостью? — рассмеялся я.— На крепкий сук — острый топор.Эту фразу он снова произнес по-валахски. Нет, он явно не был сербом.— Ты любишь поговорки, — заметил я, загораживая между тем ему дорогу. — Но жизненного опыта они тебе что-то не прибавили! Лучше было бы сказать: со шляпой в руке можно пройти по всей стране. Постарайся сохранить остатки политеса хотя бы до конца разговора. Побудь еще немного со мной.— С тобой? Где это — с тобой? Где ты живешь?— Здесь.— Этот дом принадлежит кузнецу. Он сам назвал тебячужим эфенди.— Он не против, если я тебя здесь оставлю.— А что мне тут делать? У меня и времени нет, мне пора ехать.— Ты должен дождаться других гостей, они очень хотели с тобой встретиться.— Кто эти люди?— Хавасы из Эдирне.— Пошел к дьяволу!— Нет уж, я останусь с тобой. Места хватит всем. Будь так добр присесть.— Ты что, спятил, отойди-ка!Он хотел пройти мимо, но я схватил его за руку и удержал.— Еще раз по-дружески прошу, останься. Хавасы охотно поговорят с тобой.— Что у меня с ними общего?— У тебя с ними — действительно ничего, а вот у них с тобой…— Убери руки!— Сейчас! А кто же позаботится, чтобы ты не доехал до Манаха эль-Барши?Я стоял перед ним, а кузнец, воткнув горящую щепку в приспособленное для этого отверстие, — позади. Он этого не заметил, но понял, что за ним следили, и еще раз уразумел, что дорогу сможет проложить только боем. Хотя я и сохранял равнодушную мину, руки мои были наготове. Он вскрикнул злобно и истерично:— Я не знаю этих людей, пропусти меня! — И сделал несколько шагов к выходу.Я заступил ему дорогу.— Будь ты навеки проклят! — с этими словами он отступил.В руке блеснул нож, он замахнулся на меня, но кузнец перехватил руку и загнул ее назад.— Собака! — прошипел он и обернулся к нему.Я оказался сзади. Заломив ему обе руки, я сжал ихтак, что он не смог и пошевелиться.— Дай веревку или канат! — крикнул я кузнецу.— Этот номер у вас не пройдет, — шипел незнакомец в феске.Так называемый «купец» силился освободиться, но напрасно. Какие-то мгновения он пытался достать нас ногами, но кузнец проворно выполнил мое распоряжение и связал его по рукам и ногам.— Так, — удовлетворенно проговорил он, уложив пленника на пол, — полежи-ка так же, как лежали мы с женой, связанные твоими сообщниками!— У меня нет никаких сообщников! — сипя, выдавил тот.— Ну нам-то лучше знать.— Я требую, чтобы меня немедленно освободили!— Куда спешить?— Вы обознались, я — честный человек.— Докажи!— Пойдите в Енибашлы!— Ага, это недалеко. А к кому там?— К красильщику Бошаку.— Знаю такого.— И он меня знает. И он скажет, что я не тот, за кого вы меня принимаете.Кузнец взглянул на меня вопросительно. Я же ответил ему:— Так быстро мы не успеем. Давай лучше посмотрим, что у него в карманах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103