Казалось, она боялась того, что сообщит мне эта девочка.— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Выходи отсюда!— Это ты выходи! — ответил я ей в том же тоне. Она отпрянула и закричала:— Настоящий людоед!— Да, — ответил я, — я уже сожрал множество мужчин и женщин. Вот только ты не пришлась мне по вкусу.Она была настолько поражена, что уже не пыталась помешать мне. Я обратился к девочке:— Видишь ли, я хочу помочь тебе. Ты должна сказать мне, за что этот господин тебя наказывал.— Если я скажу, он меня еще сильнее накажет.— Я позабочусь о том, чтобы этого не случилось. Кто был тот чужеземец, с которым ты так приветливо разговаривала?— Это был господин из… из… Я забыла место, которое он назвал. Он провел здесь ночь.— А как его звали?— Он назвал себя Махди Арнаут. И он хотел вернуться.Это было то самое имя, которое я слышал от Шимина.— А почему же твой господин так осерчал?— О, это из-за почтовой сумки, которую я нашла.— А чья она?— Чужеземца. Он потерял ее и долго искал. А я обнаружила ее в спальне господина и хотела вернуть хозяину. Но господин меня запер до тех пор, пока тот не уехал, а когда я сказала, что сумка не его, он приказал избить меня.— Значит, он вор. А что было в сумке?— Я не успела посмотреть. Господин пришел.— А ты знаешь, где она сейчас?— Да, я проследила, куда он ее спрятал. Он отдал ее жене, и она засунула ее за дрова.Тут я услышал на дворе громкий голос. Я вышел наружу и увидел маленького человечка в необъятных размеров меховой шапке и таких же гигантских сапогах. Он был одет в ярко-красные штаны и куртку, под которой виднелась голубая безрукавка. Вся одежда выглядела весьма поношенной, на ней не видно было ни пуговиц, ни пряжек, все держалось на простой веревочке.На носу человечка красовались роговые очки с половинками стекол, а в руках он держал чернильницу, гусиное перо и множество покрытых жирными пятнами листочков.— Это он! — заявил хозяин, указывая на меня. Ах вот оно что! Этот чудо-человечек был старостой деревни. Я сразу же заметил, что у пера сильно затупленный кончик, а чернила представляют собой некую грязную полу высохшую массу.— Значит, ты убийца? — деловито осведомился это карлик, уставившись на меня.— Нет.— А этот говорит, что ты.— Если бы я был убийцей, то кого-нибудь убил.— Ты хотел убить, этого достаточно. Идемте в помещение. Я учиню строгий допрос, и пусть виновный не думает, что ему удастся уйти от моих вопросов. Пошли!— Это мы еще посмотрим. Мы пока не знаем, кто здесь настоящий убийца! Я пойду вперед.Мы вошли в дом. Я уселся перед своим горшком с ракией. Это было самое удобное место здесь.— Ну-ка уйди с этого места, здесь я сижу! — заявил киаджа.— Разве ты не видишь, что я занял его?— Так встань!— А я не вижу тут человека, перед которым я должен вставать!— Ты меня не видишь? Если не послушаешься добровольно, я займу твое место силой!— Попробуй только дотронуться до меня — и тогда все эти шесть зарядов окажутся у тебя в теле.И я направил на него револьвер. Он отпрянул с проворностью, сделавшей бы честь любому прилежному физкультурнику, и быстро проговорил:— Этот человек действительно опасен. Надо будет заняться им.Он нашел другое место, положил перед собой бумагу, поставил чернильницу, наморщил лоб, посмотрел перо на свет и обследовал кончик. Обнаружив, что с главным орудием производства непорядок, приказал хозяину:— Дай мне нож.Хозяин притащил огромный тесак, которым можно было рубить дрова. Киаджа попытался им что-то сделать, и последовал новый приказ:— Принеси воды!Чернильница совершенно высохла, и он долго возил пером в этой тине, размешивая там мух и комаров. Эта ситуация меня необычайно развеселила. Я протянул ему свой горшок и сказал:— Ну и тяжелая у тебя работа. Выпей. Произошло все именно так, как я и предполагал. Он спросил:— А что там?— Сливовица.— Ну и как она?— Весьма недурна.Он взял горшок, заглянул в него и опрокинул в глотку.— Еще хочешь? — спросил я.— А деньги у тебя есть?— Да, я плачу.— Налей полный. Выпьем все!Горшок наполнили, и он пошел по кругу. Когда очередь дошла до меня, киаджа вдруг заявил:— Он преступник, ему не давать.Это как раз мне и нужно было. Последний глоток сделал сам видный начальник, после чего заявил, поправляя очки:— Итак, начинается допрос. Ты стрелял в этого человека? Это правда?— Не в него, а в его ружье.— Это все равно. Ты стрелял. Ты наставлял на него ружье. Допрос окончен, мне не надо даже записывать, тебя уведут.— Куда?— Там узнаешь. А сейчас ты должен повиноваться и не задавать никаких вопросов.— Прекрасно! Но если ты не разрешаешь задавать вопросы, то не мог бы сам спросить меня еще кое о чем?— А что тут спрашивать? И так все ясно.— Что ж. Как хочешь. Я тоже вроде все закончил и поехал дальше по своим делам.— Куда это ты собрался? Ты ведь арестован!— Послушай, если ты хочешь сделать какой-нибудь более-менее приличный поступок, пусть он будет хорошим. Мне интересно, кто меня задержал. Не ты ли?Он выпятил грудь и ответил:— Да, я.— Тогда попробуй арестовать меня. Стоит мне до тебя дотронуться, как ты согнешься, как тростинка. А если кто-нибудь другой попытается задержать меня, я застрелю его.— Вы слышали? — закричал он. — Его надо связать!— В этом нет необходимости. Я вам ничего не сделаю, ибо знаю, что и вы мне не причините вреда. Ты даже не удосужился узнать, как меня зовут.— Да. Кто ты? Как тебя зовут?— Смотри-ка, опять начались вопросы!— Мне просто не хочется задавать вопросы, потому как если я буду их задавать, тебе придется назвать все свои преступления, которые ты наверняка скрываешь.— Нет уж, спрашивай дальше именем Аллаха! Я не скрою ни один свой грех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103