— Нет, а зачем?— Я хотел знать, где он живет. Ведь завтра мне идти к нему. Ты мне его покажешь?— Покажу, покажу…— Мейваджи — серб?— Почему ты так решил?— Потому что у него сербское имя.— Нет, ты ошибся. Следуй за мной.Через некоторое время он показал мне дом торговца фруктами. Это было уже, когда мы возвращались домой, в сумерках. Там мы узнали, что слуга поранился, и даже послали за врачом.Возница пошел искать слугу, а я двинулся через двор в конюшню. Зайдя туда, я обнаружил лошадей без присмотра. Оско и Омара тоже не было. Ри повернул ко мне свою умную голову, мотнул ей в знак приветствия и заржал каким-то особенным образом, я раньше такого не слышал. Я обнял его за голову. Обычно после этого он клал ее мне на плечо и целовал в щеку — лошади тоже целуются, но сейчас он этого почему-то не сделал, продолжал ржать и был как-то необычно возбужден. Я осмотрел его. В конюшне было уже темно, но я заметил, что лошадь стоит только на одном заднем правом копыте.Я поднял левое и осмотрел его. Ри дернул ногой, как будто ему причинили боль.— Он хромает, — сказал Халеф. — Только этого нам не хватало. Где же он поранился?— Это мы сейчас посмотрим. Давай отведем его во двор, пока еще светло.Вороной действительно хромал, и даже очень сильно. Меня это чрезвычайно удивило, ведь раньше с ним такого не случалось. Откуда вдруг такой дефект?Я провел рукой по его больной ноге сверху вниз. Нет, выше копыта боли не было. Значит, все дело в нем. Я поднял его еще раз и внимательно осмотрел, но не заметил ничего подозрительного. Тогда я стал ощупывать копыто кончиками пальцев, медленно и осторожно. И тут лошадь вздрогнула: я обнаружил под волосом крохотную припухлость, отвел шерсть и увидел… булавочную головку. Кто-то воткнул булавку в край копыта!— Сюда, Халеф! Булавка!— Аллах! Не может быть. Где он на нее наступил?— Наступил? Об этом и речи быть не может. Посмотри туда.Он увидел огарок свечи. Халеф тут же выхватил плетку из сумки и хотел уже бежать, но я удержал его.— Стой, не делай глупостей.— Глупость? Разве это глупость, если я накажу человека, который мучает животное и хочет сделать его калекой?— Подожди. Вначале нужно вытащить булавку, держи ногу.Ри понял, что я хочу помочь ему. Я мог воспользоваться только ножом. Вороной мужественно выдержал испытание. Когда я извлек сей предмет, Халеф простер руки и воскликнул:— Отдай ее мне! Я найду злоумышленника и воткну ее ему в… Скажи мне, сиди, где может быть у этого негодяя самое болезненное место?— Лучше воткни ему куда-нибудь, где побольше мяса, но давай сначала отведем лошадь в конюшню.Ри снова был в порядке. Я не сердился на Халефа, но нужно было срочно обсудить положение. Почему это было сделано?— Я знаю! — заявил Халеф.— Ну, почему же?— Чтобы заставить тебя продать вороного.— Ну, я не думаю. Иногда цыгане пользуются этим средством. Если бы булавку не нашли, лошадь признали бы непригодной, больной и списали. Здесь у них какая-то иная цель.— Но ведь он спрашивал тебя: продашь ли ты жеребца?— Он должен бы понять из моего ответа, что я этого никогда не сделаю. А если он действительно решил, что таким низменным способом заставит меня продать коня, то он ошибся.Я пока что не могу кое-чего понять. Почему этот возница все время держал меня в поле своего зрения? Почему следил за тем, чтобы я ни с кем не общался? И еще это ранение слуги… Хм!— Да, — задумчиво произнес Халеф. — Сиди, мне кое-что пришло в голову. Я подумал о том, зачем нужно калечить лошадь, если ее хозяин не хочет продавать ее вознице.— Ну, и зачем?— Причина только одна: лошадь не должна бегать. Они хотят помешать нам быстро продвигаться вперед.— Ты абсолютно прав. Об этом я уже думал. А если один вынужден ехать медленно, что непременно сделает другой?— Догонит его и перегонит.— Да, это предположение, пожалуй, самое верное.— Но что же руководило этим возницей? Мы ведьему ничего плохого не сделали. Он принял нас как гостей и должен защищать, вместо того чтобы вредить.— Его гостеприимство, конечно, заслуживает благодарности. Мы ведь нигде больше не смогли найти место. Однако его поведение сразу навело меня на подозрение: раз слуга действительно ждал нас на улице, значит, о нашем прибытии должно быть известно заранее. И известие это должно было прийти только из Измилана. На пути оттуда мы потеряли время, и, вполне возможно, какой-то посланец приехал оттуда раньше нас. В этом случае…— Тише, сиди! — прервал меня Халеф.Мы завели Ри обратно в стойло, не видно было ни зги. Снаружи тоже начало темнеть, но еще достаточно светло, чтобы окинуть взором двор. У входа стояла пожилая женщина. Весь ее вид говорил о том, что она жаждала поведать кому-нибудь свою тайну. Вот она перебежала двор и оказалась у двери в конюшню.— Эзгар, ты здесь? — спросила она.— Кто такой Эзгар? — поинтересовался я.— Слуга.— Его здесь нет.— Нет? Ой, тут темно. Кто ты?— Гость возницы.Тут она вошла внутрь и прошептала:— Скажи, ты христианин?— Да.— Приехал из Измилана?— Да.— Господин, беги! Уезжай из этого дома и города,и поторопись!— Почему?— Тебе и твоим спутникам грозит опасность.— От кого? Что за опасность ты имеешь в виду?— От Главы, торговца фруктами. Что за опасность — я толком не знаю. Они должны вначале обсудить. Я лишь должна сообщить твоему хозяину, в какой час, когда стемнеет, он обязан прийти к нему наверх.— К кому — к нему?— К Главе — моему господину.— Ты сказала «наверх». Значит, торговец фруктамиживет не рядом?— Ага, значит, они скрыли, где он живет на самом деле. Это доказательство того, что я права. Глава живет совсем рядом, его дом примыкает сверху к этой конюшне.— Ах так? Значит, прямо за этим забором его двор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103