- Клянусь язвами исподними, истинный рог, отсохни у меня
что хочешь, клянусь раками, ро cab de bious, das dich Gots
leiden shend, pate de Christo{ Голова Господня! (гасконск.);
страсти Господни, стыда в тебе нет (нем.); голова Христова
(итал.)}, клянусь чревом святого Кене, ей-же-ей, клянусь святым
Фиакром Брийским, святым Треньяном, свидетель мне - святой
Тибо, клянусь Господней Пасхой, клянусь Рождеством, пусть меня
черт возьмет, клянусь святой Сосиской, святым Хродегангом,
которого побили печеными яблоками, святым апостолом
Препохабием, святым Удом, святой угодницей Милашкой, ну и
окатил же он нас, ну и пари ж он придумал для смеха!
Так с тех пор и назвали этот город - Париж, а прежде, как
утверждает в кн. IV Страбон, он назывался Левкецией, что
по-гречески означает Белянка, по причине особой белизны бедер у
местных дам. А так как все, кто присутствовал при
переименовании города, не оставили в покое святых своего
прихода, ибо парижане, народ разношерстный и разнокалиберный,
по природе своей не только отменные законники, но и отменные
похабники, отличающиеся к тому же некоторой заносчивостью, то
это дало основание Иоаннинусу де Барранко в книге De
copiositate reverentiarum {"О благоговении, в изобилии
питаемом" (лат.)} утверждать, что слово парижане происходит от
греческого паррезиане, то есть невоздержные на язык.
Засим Гаргантюа осмотрел большие колокола, висевшие на
соборных башнях, и весьма мелодично в них зазвонил. Тут ему
пришло в голову, что они с успехом могли бы заменить бубенцы на
шее у его кобылы, каковую он собирался отправить к отцу с
немалым грузом сыра бри и свежих сельдей, а посему он унес
колокола к себе.
Тем временем в Париж прибыл на предмет сбора свинины
ветчинный командор ордена св. Антония. Он тоже намеревался
потихоньку унести колокола, чтобы издали было слышно, что едет
командор, и чтобы свиное сало в кладовых заранее дрожало от
страха, что его заберут; но, будучи человеком честным, он все
же их не похитил, и не потому, чтобы они жгли ему руки, а
потому, что они были слегка тяжеловаты.
Hе следует, однако, смешивать этого командора с командором
бургским, близким моим другом.
Весь город пришел в волнение, а ведь вам известно, какие
здесь живут смутьяны: недаром иностранцы удивляются
долготерпению, а вернее сказать, тупоумию французских королей,
которые, видя, что каждый день от этого происходят беспорядки,
не прибегают к крайним мерам для того, чтобы их прекратить. Эх,
если б я только знал, где находится гнездо этих еретиков и
заговорщиков, я бы их обличил перед лицом всех братств моего
прихода!
Так вот, изволите ли видеть, толпа, ошалев и
всполошившись, бросилась к Сорбонне, где находился в то время
(теперь его уже нет) оракул Левкеции. Ему изложили суть дела и
перечислили проистекающие из похищения колоколов неудобства.
После того, как были взвешены все pro и contra { За и против
(лат.)} по фигуре Baralipton, было решено послать к Гаргантюа
старейшего и достойнейшего представителя богословского
факультета, дабы указать ему на крайние неудобства, сопряженные
с потерей колоколов. И, несмотря на возражения со стороны
некоторых деятелей университета, доказывавших, что подобное
поручение более приличествует ритору, нежели богослову, выбор
пал на высокочтимого магистра Ианотуса де Брагмардо.

ГЛАВА XVIII. О том, как Ианотус де Брагмардо был послан к Гаргантюа, чтобы получить у него обратно большие колокола

Магистр Ианотус, причесавшись под Юлия Цезаря, надев на
голову богословскую шапочку, вволю накушавшись пирожков с
вареньем и запив святой водицей из погреба, отправился к
Гаргантюа, причем впереди выступали три краснорожих пристава,
которые если уж пристанут, так от них не отвяжешься, а замыкали
шествие человек пять не весьма казистых магистров наук, все до
одного грязнее грязи.
У входа их встретил Понократ, и вид этих людей привел его
в ужас; наконец он решил, что это ряженые, и обратился к одному
из вышеупомянутых неказистых магистров с вопросом, что сей
маскарад означает. Тот ответил, что они просят вернуть
колокола.
Услышав такие речи, Понократ поспешил предупредить
Гаргантюа, чтобы он знал, что ему отвечать, и чтобы он
незамедлительно принял решение. Получив таковые сведения,
Гаргантюа отозвал в сторону Понократа, своего наставника,
Филотомия, своего дворецкого, Гимнаста, своего конюшего, и,
наконец, Эвдемона и попросил у них у всех совета, что ему
делать и что отвечать. Все сошлись на том, что гостей должно
препроводить в буфетную и напоить их по-богословски; а дабы
старый хрен не кичился тем, что колокола возвращены благодаря
его настояниям, решили послать, пока он будет тут бражничать,
за префектом города, ректором факультета и викарным епископом и
передать им колокола прежде, нежели богослов успеет изложить
свою просьбу. Далее решено было предоставить ученому мужу
возможность произнести в присутствии вышеуказанных лиц его
блестящую речь.
И точно: когда все собрались, богослова ввели в
переполненную залу, и он, откашлявшись, начал так.

ГЛАВА XIX. Речь магистра Ианотуса де Брагмардо,
в которой он обращается к Гаргантюа с просьбой вернуть

колокола

- Ках, ках, кха! Мпа dies { Добрый день (лат.)},
милостивый государь, тпа dies, el vobis { Добрый день, и вам
также (лат.)}, милостивые государи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51