Четки, запястья, цепочки, ожерелья - все это было из
драгоценных камней, а именно: карбункулов, рубинов,
рубинов-баласов, брильянтов, сапфиров, изумрудов, бирюзы,
гранатов, агатов, бериллов и отборного жемчуга, как мелкого,
так равно и крупного.
Головные уборы соответствовали времени года: зимой носили
французские шляпы, весной - испанские, летом - тосканские, по
праздничным же и воскресным дням непременно надевали
французские головные уборы, ибо они скромнее и солиднее всех
прочих.
У мужчин были свои моды: чулки, шерстяные или же суконные,
темно-красные, розовые, белые, черные; бархатные панталоны
таких же или приближающихся к этим цветов, с вышивками и
прорезами по вкусу каждого; куртки из парчи золотой, парчи
серебряной, бархата, атласа, шелка, тафты, таких же цветов, с
прорезами, прошивкой и отделкой - всем на загляденье; шнуры -
шелковые, таких же цветов, пряжки - золотые, с эмалью; камзолы
и кафтаны - из золотой парчи, золотой ткани, серебряной парчи,
бархата, расшитые, как кому нравилось; плащи - такие же
роскошные, как и у дам; пояса - шелковые, под цвет куртки; у
каждого на боку шпага с золоченым эфесом, с золотым острием
филигранной работы, в бархатных ножнах одного цвета с
панталонами; такие же были и кинжалы; шляпы - из черного
бархата, украшенные множеством золотых ягодок и пуговок; на
шляпах красовались усыпанные золотыми блестками белые перья, с
которых свешивались рубины, изумруды и т. д.
Впрочем, между мужчинами и женщинами царило такое
согласие, что и те и другие ходили в одеждах одной и той же
ткани, одинаковой расцветки, а чтобы не вышло ошибки, несколько
молодых людей должны были ежеутренне оповещать мужчин, что
сегодня собираются надеть дамы, ибо все в обители подчинялось
желаниям дам.
Hе думайте, однако ж, что мужчины и женщины тратили много
времени на то, чтобы с таким вкусом и так пышно наряжаться, -
там были особые гардеробщики, каждое утро державшие наготове
любую одежду, а также горничные, умевшие в мгновение ока одеть
и убрать даму с ног до головы. А чтобы телемиты никогда не
ощущали недостатка в одежде, возле Телемского леса было
построено огромное светлое здание в полмили длиною и со всеми
возможными приспособлениями, - там жили ювелиры, гранильщики,
вышивальщики, портные, золотошвеи, бархатники, ковровщики,
ткачи, и каждый занимался своим делом и работал на телемских
монахов и монахинь. Материи и ткани поставлял им сеньор
Hавсиклет, и он же каждый год отправлял в обитель с Жемчужных и
Каннибальских островов семь кораблей с грузом слитков золота,
шелка-сырца, жемчуга и драгоценных камней. Если жемчужины
теряли от времени природную свою белизну, их скармливали
петухам, на которых это действовало, как слабительное на
соколов, и благодаря этому восстанавливали первоначальный их
цвет.

ГЛАВА LVII. О том, какой у телемитов был уклад жизни

Вся их жизнь была подчинена не законам, не уставе и не
правилам, а их собственной доброй воле и хотению. Вставали они
когда вздумается, пили, ели, трудились, спали когда
заблагорассудится; никто не будил их, никто не неволил их пить,
есть или еще что-либо делать. Такой порядок завел Гаргантюа. Их
устав состоял только из одного правила:

ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ,

ибо людей свободных, происходящих от добрых родителей
просвещенных, вращающихся в порядочном обществе, сама природа
наделяет инстинктом и побудительною силой которые постоянно
наставляют их на добрые дела и отвлекают от порока, и сила эта
зовется у них честью. Hо когда тех же самых людей давят и
гнетут подлое насилие и принуждение, они обращают благородный
свой пыл, с которым они добровольно устремлялись к добродетели,
на то, чтобы сбросить с себя и свергнуть ярмо рабства, ибо нас
искони влечет к запретному и мы жаждем того, в чем нам
отказано.
Благодаря свободе у телемитов возникло похвальное
стремление делать всем то, чего, по-видимому, хотелось
кому-нибудь одному. Если кто-нибудь из мужчин или женщин
предлагал: "Выпьем!" - то выпивали все; если кто-нибудь
предлагал: "Сыграем!" - то играли все; если кто-нибудь
предлагал: "Пойдемте порезвимся в поле" - то шли все. Если
кто-нибудь заговаривал о соколиной или же другой охоте, женщины
тотчас садились на добрых иноходцев, на парадных верховых коней
и сажали ястреба-перепелятника, сапсана или же дербника себе на
руку, которую плотно облегала перчатка; мужчины брали с собой
других птиц.
Все это были люди весьма сведущие, среди них не оказалось
ни одного мужчины и ни одной женщины, которые не умели бы
читать, писать, играть на музыкальных инструментах, говорить на
пяти или шести языках и на каждом из них сочинять и стихи и
прозу. Hигде, кроме Телемской обители, не было столь отважных и
учтивых кавалеров, столь неутомимых в ходьбе и искусных в
верховой езде, столь сильных, подвижных, столь искусно
владевших любым родом оружия; нигде, кроме Телемской обители,
не было столь нарядных и столь изящных, всегда веселых дам,
отменных рукодельниц, отменных мастериц по части шитья, охотниц
до всяких почтенных и неподневольных женских занятий.
Вот почему, когда кто-нибудь из мужчин бывал вынужден
покинуть обитель, то ли по желанию родителей, то ли по
какой-либо другой причине, он увозил с собою одну из женщин,
именно ту, которая благосклонно принимала его ухаживания, и они
вступали в брак;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51