Разве тут что-нибудь находится в
противоречии с нашими законами, с нашей верой, со здравым
смыслом, со Священным писанием? Я, по крайней мере, держусь
того мнения, что это ни в чем не противоречит Библии. Ведь,
если была на то Божья воля, вы же не станете утверждать, что
Господь не мог так сделать? Hет уж, пожалуйста, не
обморочивайте себя праздными мыслями. Ведь для Бога нет ничего
невозможного, и если бы Он только захотел, то все женщины
производили бы на свет детей через уши.
Разве Вакх не вышел из бедра Юпитера?
Роктальяд - из пятки своей матери?
Крокмуш - из туфли кормилицы?
Разве Минерва не родилась в мозгу у Юпитера и не вышла
через его ухо?
Разве Адонис не вышел из-под коры миррового дерева?
А Кастор и Поллукс - из яйца, высиженного и снесенного
Ледой?
А как бы вы были удивлены и ошеломлены, если б я вам
сейчас прочел целиком ту главу из Плиния, где говорится о
необычных и противоестественных родах! А ведь я не такой
самонадеянный враль, как он. Прочтите III главу VII книги его
Естественной истории - и не задуривайте мне голову.

ГЛАВА VII. О том, как Гаргантюа было дано имя и как он стал посасывать вино

Добряк Грангузье, выпивая и веселясь с гостями, услышал
страшный крик, который испустил его сын, появившись на свет.
"Лакать! Лакать! Лакать!" - взывал ревущий младенец. Тогда
Грангузье воскликнул: "Ке гран тю а!.." - что означало: "Hу и
здоровенная же она у тебя!.." Он имел в виду глотку.
Присутствовавшие не преминули заметить, что по образцу и
примеру древних евреев младенца, конечно, нужно назвать
Гаргантюа, раз именно таково было первое слово, произнесенное
отцом при его рождении. Отец изъявил свое согласие, матери это
имя тоже очень понравилось. А чтобы унять ребенка, ему дали
тяпнуть винца, затем окунули в купель и по доброму
христианскому обычаю окрестили.
Между тем из Понтиля и Бреемона было доставлено семнадцать
тысяч девятьсот тринадцать коров, каковые должны были поить его
молоком, ибо во всей стране не нашлось ни одной подходящей
кормилицы - так много молока требовалось для его кормления.
Впрочем, иные ученые скоттисты утверждали, что его выкормила
мать и что она могла нацедить из своих сосцов тысячу четыреста
две бочки и девять горшков молока зараз, однако это
неправдоподобно. Сорбонна сочла такое мнение предосудительным,
благочестивый слух оскорбляющим и припахивающим ересью.
Так прошел год и десять месяцев, и с этого времени по
совету врачей ребенка начали вывозить, для чего некий Жан Денио
смастерил прелестную колясочку, в которую впрягали волов. В
этой самой колясочке младенец лихо раскатывал взад и вперед, и
все с удовольствием на него смотрели: мордашка у него была
славная, число подбородков доходило едва ли не до восемнадцати,
и кричал он очень редко, зато марался каждый час, так как
задняя часть была у него на редкость слизокровна, что
объяснялось как свойствами его организма, так и случайными
обстоятельствами, то есть особым его пристрастием к возлияниям.
Впрочем, без причины он капли в рот не брал. Когда же он бывал
раздосадован, разгневан, раздражен или удручен, когда он топал
ногами, плакал, кричал, ему давали выпить, и он тут же
утихомиривался и опять становился спокойным и веселым
мальчиком.
Одна из его нянек честью клялась мне, что он к этому до
того приохотился, что, бывало, чуть только услышит, как звенят
кружки и фляги, и уже впадает в экстаз, словно предвкушая
райское блаженство. По сему обстоятельству все няньки из
уважения к этому божественному его свойству развлекали его по
утрам тем, что стучали ножами по стаканам, стеклянными пробками
по бутылкам или, наконец, крышками по кружкам, при каковых
звуках он весь дрожал от радости и сам начинал раскачивать
люльку, мерно покачивая головой, тренькая пальцами, а задницей
выводя рулады.

ГЛАВА VIII. О том, как Гаргантюа был одет

Еще когда Гаргантюа находился в младенческом возрасте,
отец заказал для него одежду фамильного цвета: белого с
голубым. Hа нее положили немало труда, и была она изготовлена,
скроена и сшита по тогдашней моде. Hа основании старинных
актов, сохранившихся в счетной палате города Монсоро, я
утверждаю, что Гаргантюа был одет следующим образом.
Hа его рубашку пошло девятьсот локтей шательродского
полотна и еще двести на квадратные ластовицы под мышками.
Рубашка у него была без сборок, оттого что рубашки со сборками
были изобретены лишь после того, как белошвейки, сломав кончики
иголок, наловчились работать задним концом.
Hа его куртку пошло восемьсот тринадцать локтей белого
атласа, а на шнуровку - тысяча пятьсот девять с половиной
собачьих шкурок. Тогда как раз начали пристегивать штаны к
куртке, а не куртку к штанам, что, как убедительно доказал
Оккам в комментариях к Exponibilia {"Описуемое" (лат.) }
магистра Шаровара, противоестественно.
Hа штаны пошло тысяча сто пять с третью локтей белой
шерстяной материи. И скроены они были в виде колонн, с
желобками и прорезами сзади, чтобы почкам было не слишком
жарко. И в каждом прорезе пузырились голубого дамасского шелка
буфы надлежащих размеров. Должно заметить, что ляжки у
Гаргантюа были очень красивые и всему его сложению соразмерные.
Hа гульфик пошло шестнадцать с четвертью локтей той же
шерстяной материи, и сшит он был в виде дуги, изящно
скрепленной двумя красивыми золотыми пряжками с эмалевыми
крючками, в каждый из которых был вставлен изумруд величиною с
апельсин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51