"Святая Hедотрога!"
Четвертые: "Кюносская Божья Матерь! Лоретская!
Благовестница! Ленуйская! Ривьерская!"
Одни поручали себя св. Иакову.
Другие прибегали под покров шамберийской плащаницы,
которая, кстати сказать, три месяца спустя сгорела дотла, так
что от нее ровно ничего не осталось.
Третьи - под покров плащаницы кадуинской.
Четвертые поручали себя Иоанну Предтече Анжелийскому.
Пятые - св. Евтропию Сентскому, св. Месму Шинонскому, св.
Мартину Кандскому, св. Клавдию Синейскому, жаварзейским
святыням и разным другим святым, помельче.
Одни умирали, ничего не говоря, другие говорили, но не
умирали. Одни умирали говоря, другие, умирая, говорили.
Иные громко кричали: "Исповедника! Исповедника! Confiteor!
Miserere! In manus!" {Каюсь! Помилуй! В руки [твои предаю дух
мой!] (лат.)}
Услышав громкие стоны поверженных, настоятель со всею
братией направился в сад; когда же они увидели этих несчастных,
смертельно раненных, распростертых среди виноградных лоз, то
поспешили некоторых из них исповедать. А пока иеромонахи
возились с исповедью, молодые послушники побежали к брату Жану
спросить, не могут ли они чем-либо ему помочь. Он же на это
ответил, что нужно дорезать тех, кто валяется на земле. Тогда
послушники, развесив долгополые свои подрясники на изгороди,
принялись дорезывать и приканчивать тех, кого он уходил
насмерть. И знаете, каким оружием? Просто-напросто резачками,
маленькими ножичками, которыми дети в наших краях шелушат
зеленые орехи.
Затем брат Жан стал со своею перекладиною у стены, возле
самого того места, где она была проломлена неприятелем. Кое-кто
из послушников уже успел растащить по своим кельям знамена и
стяги себе на подвязки. Когда же те, кто исповедался,
попытались юркнуть в пролом, брат Жан стал их приканчивать
одного за другим, да еще приговаривал:
- Кто исповедался, покаялся и получил отпущение грехов,
те - прямым путем в рай, прямым, как серп, как спина у
горбуна!
Так благодаря его отваге были перебиты враги, проникшие в
монастырский сад, перебиты все до одного, а их тут было
тринадцать тысяч шестьсот двадцать два человека, не считая, как
водится, женщин и детей.
Даже отшельник Можис, о котором говорится в Деяниях
четырех сыновей Эмона, и тот, пойдя со своим посохом на
сарацин, не выказал такой доблести, как наш монах, с
перекладиною от креста вышедший на врагов.

ГЛАВА XXVIII. О том, как Пикрохол взял приступом Ларош-Клермо, а равно и о том,
как тяжело и прискорбно было Грангузье начинать войну

Как уже было сказано, монах продолжал расправляться с
теми, кто ворвался в монастырский сад; Пикрохол между тем, с
великою поспешностью пройдя со своими войсками Ведский брод,
вступил в Ларош-Клермо, и там ему не оказали никакого
сопротивления, а так как дело было ночью, то он порешил
расположиться здесь со своими войсками на ночлег, дабы зуд его
гнева на время утих.
Поутру Пикрохол взял приступом городской вал и замок, а
затем отлично укрепил этот замок и снабдил его боевыми
припасами, ибо он полагал, что в случае, если на него нападут,
лучше всего ему отсидеться именно здесь, так как благодаря
своему расположению и местоположению замок обладал не только
искусственными, но и естественными укреплениями.
И тут мы его и оставим и обратимся к доброму нашему
Гаргантюа, который усердно изучает полезные науки, чередуя
занятия с атлетическими упражнениями, и к его отцу, доброму
старику Грангузье, а старик между тем только сейчас поужинал и
греется у весело и ярко пылающего огня, чертит на стенках очага
обгоревшим концом палки, коей размешивают угли, и, пока жарятся
каштаны, рассказывает жене и всем домочадцам про доброе старое
время.
В эту самую пору к нему прибежал один из пастухов,
стороживших виноградники, по имени Пило, и подробно рассказал о
том, что в его землях и владениях бесчинствует и разбойничает
король Лернейский Пикрохол и что он разграбил, разорил,
опустошил всю страну, за исключением Сейийского сада, который
брат Жан Зубодробитель сумел отстоять только благодаря своей
храбрости; ныне же упомянутый король обретается-де в
Ларош-Клермо и вместе со своими воинами тщится елико возможно
укрепить его.
- Увы! увы! - воскликнул Грангузье. - Что же это
такое, добрые люди? Сон это или явь? Пикрохол, мой старый и
неизменный друг, связанный со мною узами родства и свойства,
напал на меня! Кто подвигнул его на это? Кто его подстрекнул?
Кто его подбил? Кто ему подал такой совет? Ох, ох, ох, ох, ох!
Боже, Спаситель мой, помоги мне, просвети меня, научи!
Клятвенно уверяю Тебя, под страхом лишиться Твоего заступления,
что никогда я никаких огорчений ему не доставлял, подданным его
не досаждал, земель его не грабил. Hапротив того, я никогда не
отказывал ему ни в войске, ни в деньгах, ни в поддержке, ни в
совете; во всех случаях жизни я старался быть ему полезен. Hет,
верно, лукавый его попутал, коли мог он так меня изобидеть.
Господи Боже мой, Ты знаешь мои помыслы, зане от Тебя ничто не
утаится! В случае если он повредился в уме и Ты назначил мне в
удел образумить его, то подай мне сил и уменья мирным путем
вновь привести его под начало святой Твоей воли. Ох, ох, ох!
Добрые люди, друзья мои и верные слуги! Ужели я вынужден буду
докучать вам просьбами о помощи? Увы мне! Hа старости лет я
только покоя и жаждал, всю жизнь я только к миру и стремился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51