- Кирит Унгол! - пробормотал он. - Почему именно этот путь? - он
повернулся. - Мое сердце едва не изменило мне, Пиппин когда я услышал это
название. И однако сейчас мне кажется, что в рассказе Фарамира есть
какая-то надежда. Очевидно, что враг наконец начал войну и сделал первый
ход, пока Фродо еще на свободе. Теперь в течении многих дней внимание его
будет устремлено сюда, то есть отвлечено от его собственной земли. И
однако, Пиппин, я издалека чувствую его торопливость и страх. Он начал
раньше, чем собирался. Что-то подтолкнуло его.
Гэндальф стоял в задумчивости.
- Может быть, - пробормотал он. - Может быть, даже твоя глупость
помогла, сын мой. Посмотрим: пять дней назад он обнаружил, что мы
низвергли Сарумана и взяли его камень. Ну и что? Мы не могли
воспользоваться им, не могли смотреть в него так, чтобы он не знал. Ах! Я
догадываюсь. Арагорн. Его время близится. И он могуч, Пиппин, и отважен,
решителен и способен в случае необходимости на большой риск и на большие
дела. Может быть, и так. Он смог использовать камень и показаться врагу,
бросить ему вызов. Ну, ответ мы не узнаем, пока не прибудут всадники
Рохана, если они придут не слишком поздно. Нас ждут тяжелые дни. Спи, пока
можно.
- Но... - Начал Пиппин.
- Что "но"? Только одно "но" на сегодняшний вечер.
- Голлум, - сказал Пиппин. - Как они могли идти с ним, даже идти за
ним? И я видел, что Фарамиру то место, куда Голлум повел их, нравилось не
больше, чем вам. Что здесь плохого?
- Пока не могу ответить, - сказал Гэндальф. - Сердце мое предвещало,
что Фродо и Голлум еще встретятся перед концом. Для добра или для зла. Но
о Кирит Унголе я не буду говорить сегодня. Предательства, предательства я
боюсь, измены этого жалкого существа. Но пусть будет так. Вспомним, что
предатель может изменить себе и совершить доброе дело вопреки своим
намерениям. Иногда бывает и так. Спокойной ночи!
Следующий день начался с утра, подобного коричневой пыли, и сердца
людей, приободрившиеся немного в связи с возвращением Фарамира, снова
опустились. В этот день крылатые тени не были видны, но время от времени
высоко над городом раздавался слабый крик, и многие слышавшие его
останавливались, пораженные ужасом; менее стойкие дрожали и плакали.
А Фарамир снова ускакал.
- Ему не дали даже отдохнуть, - ворчали некоторые. - Повелитель
слишком жестоко обращается со своим сыном, а ведь он сейчас должен
выполнять обязанности двоих - свои и того, кто не вернется.
И все поглядывали на север, спрашивая:
- Где же всадники Рохана?
На самом деле Фарамир уехал не по своей воле. Повелитель города был
главой его совета и не склонен был в тот день прислушиваться к словам
остальных. Рано утром был созван совет. Все капитаны решили что из-за
угрозы на юге их силы слишком малы, чтобы самим нанесли удар, пока не
прибудут всадники Рохана. Пока же следует укрепить стены и ждать.
- Однако, - сказал Денетор, - мы не можем легко отказаться от внешней
защиты, от Риммаса, сделанного с таким трудом. И враг должен дорого
заплатить за проход через реку. Чтобы напасть на город, он должен
переправиться через реку. На севере у Каир Андроса этому мешают болота, на
юге, у Лебеннина, река слишком широка и требуется много лодок. Он ударит
по Осгилиату, как и раньше, когда Боромир помешал ему переправиться.
- Это будет лишь отсрочкой, - сказал Фарамир. - Сегодня мы можем
заставить врага понести вдесятеро большие потери, чем у нас, и все же
пожалеть об этом. Потому что враг может легче потерять войско, чем мы -
отряд. А отступление тех, кто выйдет в поле, будет страшным, если враг
переправит свои силы.
- А Каир Андрос? - сказал принц. - Его тоже нужно удерживать, если мы
защитим Осгилиат. Не будем забывать об опасности слева. Рохиррим могут
прийти, а могут и не прийти. А Фарамир сообщил нам об огромных силах
движущихся к черным воротам... Оттуда может выйти не одно войско и ударить
по нескольким проходам.
- Мы многим рискуем в этой войне, - сказал Денетор. - Каир Андрос
имеет свой гарнизон, и больше мы никого не можем послать туда. Но я не
отдам реку и Пеленор без борьбы - не отдам, если найдется здесь капитан,
достаточно храбрый, чтобы выполнить волю своего повелителя.
Все молчали. Наконец Фарамир сказал:
- Я не противлюсь вашей воле, отец. Поскольку вы лишились Боромира, я
пойду и, как смогу, заменю его - если вы прикажете.
- Прикажу, - сказал Денетор.
- Тогда прощайте, - сказал Фарамир. - Но если я вернусь, думайте обо
мне лучше!
- Это зависит от того, как ты вернешься, - сказал Денетор.
Гэндальф последним разговаривал с Фарамиром перед его отъездом.
- Не рискуйте жизнью в гневе или обиде. Вы еще понадобитесь здесь, -
сказал он. - И отец любит вас, Фарамир, и вскоре вспомнит об этом. Добрый
путь!
Так Фарамир снова отправился в путь, взяв с собой добровольцев и тех,
кого ему можно было выделить. Со стен многие смотрели через полумглу на
разрушенный город, но там ничего не было видно. Другие по-прежнему
смотрели на север и считали лиги, отделявшие их от Теодена Роханского.
- Придет ли он? Вспомнит ли наш старый союз? - говорили они.
- Да, он придет, - сказал Гэндальф, - даже если придет слишком
поздно. Но подумайте! В лучшем случае он получил красную стрелу лишь два
дня назад, а от нас до эдораса долгие мили.
Ночью было получено известие. От брода прискакал человек, доложивший,
что большое войско вышло из Минас Моргула и направляется к Осгилиату;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118