Со стоном опустилась на кровать, прикрыв глаза руками, и постаралась
отключиться, насколько ей позволил это сделать возбужденный мозг, пока
восстанавливающее средство не подействовало.
Прошло около получаса, прежде чем головная боль прекратилась и
девушка смогла снова поднять голову. Ей было дурно, и при каждом движении
комната плыла вокруг нее. Но через некоторое время она успокоилась, пришла
в себя и постаралась рассуждать последовательно.
В комнате было одно крошечное окошко, сделанное в покатой крыше.
Окошко было забрано толстой металлической решеткой и закрыто на висячий
замок. Девушка попробовала открыть дверь, не надеясь, что ее попытка уйти
из комнаты этим путем будет иметь хоть какой-то успех. Сев на кровать, она
попыталась представить без паники свое действительное положение.
Нужно было быть сумасшедшей, согласившись пойти с этой женщиной
(девушка опять вернулась мыслями к происшедшему), но она была столь
уверена в себе... "Слабое утешение, - подумала она. - Даже лондонского
ребенка невозможно обмануть обещанием рассказать о семейной тайне". О
своей матери она не позволяла себе думать.
Девушка снова попробовала открыть дверь, но она была закрыта на замок
и даже, возможно, на задвижку, поскольку оказывала сопротивление каждой
точкой своей поверхности. Это была очень старая дверь и выглядела она
плохо подогнанной - между нижнем краем и полом виднелся зазор в полтора
дюйма толщиной.
Сибилла опять села на кровать и постаралась собраться с мыслями.
Ключ! Неужели ее заточение как-то связано с этой стальной полоской? Она
была озадачена, но старалась мыслить логично. Оценив все трезво, насколько
позволяли обстоятельства, девушка пришла к выводу, что по какой-то
причине, которую она не может определить, ключ имеет отношение к ее
теперешнему трагическому положению.
Сибилла взяла стул и, взобравшись на него, попыталась открыть окошко
на крыше, но оно не поддавалось. Девушка поняла, что у нее не хватит сил
открыть окно - оторвать закрывающие его три металлических прута было
совершенно нереально.
Стоя на стуле, она услышала шаги на площадке, твердые и тяжелые,
быстро спустилась на пол и повернулась лицом к входящему. Прошло немного
времени, пока дверь отворилась. Как девушка и предполагала, дверь была
закрыта на задвижку и до того, как услышать щелчок замка, она услышала
звук отодвигаемой задвижки. Вошел Коди.
Широкая вежливая улыбка освещала все его лицо.
- Моя дорогая юная леди! Боюсь, что вы плохо провели время. С вами
часто бывают подобные приступы?
- Я не знаю, о каких приступах вы говорите, доктор Коди, - ответила
она твердо.
- Очень печально, очень печально, - бормотал он, скорбно покачивая
головой. - Я уже испугался за твою жизнь. В вашей семье кто-либо страдал
от психических заболеваний?
От наглости этого вопроса у нее перехватило дыхание.
- Я не утверждаю ничего, - продолжал он. - Я только могу сказать, что
ты вела себя несколько странно. Ты, наверное, не помнишь, как в припадке
кричала? Нет? Я и не думал, что ты будешь помнить. Все это очень
прискорбно.
- Мистер Коди, - Сибилла старалась говорить ровным голосом, хотя это
стоило ей больших усилий. - Я хочу домой, к маме.
Он долго не отводил от нее тяжелого взгляда.
- Я думаю, ты поедешь, - размышлял он. - Думаю, поедешь. Но тебе
нечего бояться, моя дорогая юная леди, твоей маме сообщили, и она уже едет
сюда.
В углу комнаты стоял столик Коди вытащил его на середину комнаты и
положил на него большую черную папку, которую держал до этого под мышкой.
Затем взял смятый лист бумаги, нежно разгладил его, вытащил ручку, снял
колпачок и закрепил его.
- Положение, - начал он в своей таинственной манере, - несколько
необычное. Для меня непривычно принимать юных леди, которые впадают в
истерику, и я признаю, что был очень встревожен; моя дорогая жена просто
подавлена случившимся. Она мне так прямо и сказала: "Положение очень
щекотливое для тебя, Бертрам. Представь, что девушка заявит, что ты дал ей
какие-то вредные для здоровья таблетки и что ты задержал ее против ее
воли, хотя и ты, и я понимаем, что ее нездоровье вызвано почти... гм...
естественными причинами, но строгое общество может скептически отнестись к
нашему объяснению".
Сибилла ждала, что будет дальше, совершенно уверенная в том, что если
бы миссис Коди и произнесла нечто подобное, она пользовалась бы совершенно
другими выражениями.
- Таким образом, мне пришло в голову, - вел далее мистер Коди, - что
было бы прекрасно, если бы ты по своей собственной воле сделала заявление
о случившемся и о том, что я, Бертрам Коди, доктор филологии и права, вел
себя с величайшей добротой и тактом, и что я поместил тебя в эту
замыкающуюся комнату с единственной целью, а именно, уберечь тебя, чтобы
ты не нанесла сама себе серьезного вреда.
Сибилла бросила взгляд на стол.
- Мне с трудом верится, что я сумасшедшая, - улыбнулась она.
- Я и не собираюсь просит тебя, чтобы ты написала это, - заторопился
мистер Коди. - В этом документе не будет ссылки на состояние твоей
психики. Это всего лишь... гм... удостоверение моей честности, которое
очень дорого для меня. Просто причуда с моей стороны, но такой уж я
эксцентричный человек.
Широко улыбаясь, он передал ей ручку.
- Могу я познакомиться с документами? - спросил девушка.
- Зачем же? - спросил он почти укоризненно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57