с французскими традициями и обычаями.— А, — сказал я. Чертовски трудно было быть таким тупым американцем.Арестант снова поднялся на ноги. Он опять попросил у Хиггса сигарету, тот дал ему прикурить, и тогда де Мариньи задал вопрос, которого я давно ждал.— Вы что-нибудь слышали о моей жене? Нэнси уже прилетела в Нассау?Хиггс кивнул.— Она прилетела вчера вечером. Я надеюсь, вы увидитесь с ней сегодня.— Хорошо. Хорошо. Она осталась со мной, знаете ли.— Я знаю.— Редкая женщина... особенно для американки. Она — глубокая натура. Большинство американских девушек только хихикают... так мило... Никакой врожденной сдержанности европейских женщин. Никакого влияния культуры. Поэтому так быстро и устаешь от них, конечно.— Конечно, — сказал я.Он повернулся ко мне с широкой снисходительной улыбкой.— Я вам не особенно нравлюсь, а, Нат?— Почему мне должно нравиться, что вы женились на деньгах вашей жены, Фред?Улыбка исчезла, и он просто стоял передо мной, будто ждал, что сейчас распахнется дверь, и он шагнет за порог. Что, впрочем, могло произойти уже в ближайшем будущем: убийство считалось в Нассау серьезным преступлением. За него вешали.Звук поворачивающегося в замке ключа послужил сигналом того, что время нашей встречи истекло.— Мистер де Мариньи, — сказал капитан Миллер. — Ваша жена здесь и хочет видеть вас. Я подумал, может, вам захочется встретиться с ней в моем кабинете.Де Мариньи не скрывал своего восторга.— Вы очень добры, капитан.Мы с Хиггсом пошли вслед за арестантом и начальником тюрьмы в его кабинет, где ждала большеглазая Нэнси, которая засветилась от радости при виде мужа. Она была очень красива тогда, в белом с голубым платье, с черными волосами, перехваченными сзади белой лентой.Я думал, Нэнси де Мариньи — высокая женщина, до того момента, как она обняла гиганта де Мариньи. Он тоже нежно обнял жену, и она едва сдержала слезы. Потом они стали смотреть друг другу в глаза.— Как тебе моя борода, дорогая? — спросил он, поглаживая подбородок и дьявольски улыбаясь.— С ней ты выглядишь злым, — сказала Нэнси.Казалось, он был потрясен.— Мне ее сбрить?Она повернулась ко мне. Мы с Хиггсом стояли в отдалении, но она все равно спросила:— Как вы считаете, мистер Геллер?Я выглянул из-за каменной стены коридора.— Обязательно. Избавьтесь от нее. Полицейские уничтожают улики — что ж, почему бы и вам не сделать того же?— Ну, и что ты думаешь о нашем американском сыщике? — спросила Нэнси.— Он как раз такой, какими я представлял себе американских сыщиков, — вежливо сказал де Мариньи.Ее глаза вспыхнули.— Я знала, что он тебе понравится! Но ему нужна машина, Фредди... Как насчет «шевроле»?— Конечно... да, Нат, подойдите сюда на минутку.Я подошел к нему.Он прошептал:— Вам понадобится бензин. Мой человек на ферме, Кертис Томпсон, проследит, чтобы он у вас был, когда бы ни понадобился. Нэнси расскажет вам, как с ним связаться.— Левый бензин, Фредди?— Нет! Неужели вы ожидали меньшего от человека с такой репутацией как у меня?Де Мариньи и Нэнси исчезли в кабинете Миллера. Добряк капитан закрыл за ними дверь.— Хорошо, здесь хотя бы нет сэра Гарри, — заметил я.— Почему это? — спросил явно смущенный Хиггс.— Ему пришлось бы ворваться туда... Глава 12 — Сорок семь минут, — сказал Гарднер, взглянув на часы.Мы стояли на балконе моего номера в «Британском Колониальном», а в большой стеклянной пепельнице у наших ног догорали два куска материи. Со стороны это, наверное, выглядело так, будто мы совершаем нечто вроде колдовского обряда: из-под ног клубился черный дым, и теплый утренний бриз лишь слегка разбавлял едкий запах горящей ткани. Той самой ткани, образцы которой мы взяли из «Вестбурна», и кусочки которой теперь уже обуглились.— То есть примерно столько времени прошло, прежде чем кровать сэра Гарри обгорела так же, — сказал я.— Да, — согласился Гарднер, широко раскрытыми глазами глядя из-под золотых очков. — Я думаю, мы должны узнать, сколько будут гореть такие же кусочки, если их пропитать бензином или керосином: надо посмотреть, будет ли разница?Полковник Линдоп щедро снабдил нас лоскутками ткани со второй, нетронутой огнем кровати в комнате сэра Гарри.— Хорошо, я могу пригласить сюда экспертов, — сказал я. — Или отослать остальные образцы в лабораторию в Чикаго. Главное, мы выяснили: убийца или убийцы пробыли в спальне Оукса не менее сорока семи минут.— Не обязательно, — сказал Гарднер, качая головой. — Может, они ушли, когда огонь еще горел.— Но они же не могли рассыпать перья по телу Оукса до того, как сожгли его пижаму и положили тело на кровать. Ткань кровати уже превратилась в пепел, когда сэра Гарри положили на нее.— Да, правда, — Гарднер сделал нетерпеливый жест рукой. — Значит, речь идет о пятидесяти минутах — часе, как минимум.— Точно. Этот убийца или убийцы не спешили.— Решено, — сказал Гарднер, кивая.Он все еще был одет как турист с Дикого Запада. Зеленая с коричневым ковбойка, короткий галстук и твидовые штаны нелепо выглядели на фоне белого песчаного пляжа и огромного голубовато-зеленого океана.— Да, и потом я не думаю, что они сожгли кровать, облив ее керосином или бензином, — сказал я, подхватывая пепельницу и унося ее в номер. — Может, чем-нибудь на спиртовой основе.— А почему, Нат?В ванной я включил воду и подставил под струю тлеющие угольки.— Вы когда-нибудь видели, как горит бензин, Эрл? Если бы ту кровать облили бензином, пламя было бы восемь-девять футов высотой.Гарднер щелкнул пальцами.— И потолок в спальне был бы черен, как в аду.Я тщательно промывал пепельницу.— Или весь проклятый дом сгорел бы до последнего бревна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117