— Он хочет, чтобы его называли графом, этот де Мариньи.Пока он говорил, я не мог понять, как звучит эта фамилия: у него это получалось «ди Махрини».— Проклятый плэйбой — яхтсмен. Он дважды был женат, жил за счет своих жен.Оукс остановился, сел на песок. Уставился на темных пеликанов, которые пикировали на море в поисках ленча. Было около полудня, и мне тоже не мешало бы пообедать. Я сел рядом с ним.— Мы всегда были так близки, Нэнси и я... Она любила слушать мои рассказы о тех днях надежд... говорила, что хочет написать мою биографию, когда вырастет. — Он засмеялся почти тоскливо. Странно было слышать такой смех этого тертого калача. — Может, не стоило разрешать ей вольности в таком раннем возрасте. Эту поездку в Англию, чтобы учиться танцам. Она ходила в школу в Лондоне, а потом — в Торрингтон Парк. У нее были частные учителя по танцам и искусству. У нее было все, что она хотела. В ее четырнадцатый день рождения я сделал ей особый подарок: я разрешил ей год не учиться и отправился с ней и ее матерью в круиз по Южной Америке. А там я подарил ей что-то особенное...Он, наверное, хотел, чтобы я спросил «что», и я спросил:— А что это было, Гарри?Он взглянул на меня и улыбнулся шире, чем, казалось, могли улыбнуться его тонкие губы. Я подумал, что его пергаментная кожа лопнет.— Я взял ее в Долину Смерти, Нат. Ну, конечно, о чем же еще могла мечтать юная девушка?Он уставился на песок и принялся чертить на нем линии пальцем.— Мы повторили мои странствия тех времен, когда я искал золото и чуть не загнулся там. Я по-своему учил ее... Показывал ей, чего стоило заполучить все это. И я думал — я думал, может, потом у нас появится какое-то взаимное уважение...Пеликаны кричали, будто издевались над ним.— А потом она бросила меня ради этого лягушатника.Сейчас он был больше похож на отвергнутого просителя, чем на любящего отца, но я не сказал это вслух.Его лицо снова превратилось в горькую маску.— Я послал ее в Калифорнию на каникулы, хотел, чтобы она уехала от этого вкрадчивого сукина сына. Но он полетел туда и встретился с ней... Всего два дня, как она стала совершеннолетней. Два маленьких дня ей было восемнадцать, а потом он женился на ней в Нью-Йорк Сити.— Это было тяжело для вас, Гарри?Он уставился на океан пустым взглядом.— Я старался устроить все как можно лучше. Предлагал им деньги. Предложил ему землю. Работу. А он послал меня к черту. Гордый ублюдок! Как будто деньги ничего не значат... Как будто ему все равно, что я умру, и Нэнси унаследует миллионы...Он сжал горсть песка, как будто хотел задушить его, но песок лишь просыпался между его толстыми пальцами.— Теперь этот сукин сын пытается столкнуть меня с Сидни!— С Сидни?— Это мой сын! Он впечатлительный мальчик, а этот французик говорит так гладко. Он такой... чертовски очаровательный.В этом слове сквозил сарказм.— С этими его яхтами и россказнями о Европе и его фальшивым титулом...Сэр Гарри, должно быть, знал все о фальшивых титулах. Он погрозил кулаком океану.— Он настроил Сидни против меня! Ублюдок! Грязный ублюдок!Обветренное лицо сэра Гарри залилось румянцем.— А потом, это последнее оскорбление... Он заставил Нэнси написать это жестокое письмо ее матери. Написать, что она порывает с нами «до тех пор, пока» мы не примем ее обожаемого супруга обратно в лоно семьи...Я рискнул коснуться рукава его рубашки.— Гарри, похоже, ничего нельзя сделать с этим злосчастным сукиным сыном.У него даже ноздри покраснели.— На этот раз можно! — Его глаза сузились, а тонкий рот искривился в усмешке, когда он наклонился ко мне и таинственно зашептал: — Моя дочь сейчас проводит лето с матерью в Бар Харбор. Изучает там танцы и какие-то дурацкие штуки. А знаешь, чем занимается этот проклятый гулящий французик каждую ночь, пока его жены нет рядом?— Нет, Гарри.Он откинул голову назад и проревел:— Снимает девок!Расшнуровывая ботинок и вытряхивая оттуда песок, я размышлял, все ли баронеты Британской империи так красноречивы.Он схватил мою руку. Его хватка была как тиски.— Я хочу, чтобы ты добыл улики против этого складно говорящего ублюдка!— Улики?Он говорил сквозь сжатые зубы, ехидно улыбаясь.— Я хочу, чтобы ты достал мне кучу откровенных снимков, на которых был бы этот фальшивый граф, чтобы я мог бы бросить их в лицо моей дочери, и она упала бы в обморок!Пока Оукс гоготал над своим гениальным планом, я мысленно поставил его в номинации «Отец года» на первое место.— Мистер Оукс... Сэр Гарри... Я обычно не занимаюсь такого рода работой...Он сердито покосился на меня — хотя с его рожей трудно было определить, смотрит ли он сердито.— Не нужно этих высоких фраз, Геллер. Я проверил тебя. Я знаю твою репутацию.Он опять ткнул широким пальцем в мою грудь.— Почему, черт возьми, ты думаешь, я позвал тебя сюда?Я схватился за воздух ладонями.— Да нет, мое агентство просто живет делами о разводах. Просто я не занимаюсь этим лично. — Тут я гордо ткнул себя в грудь сам. — Я президент своего агентства, мистер Оукс...Он фыркнул от смеха.— Черт, парень, сэру Гарри Оуксу не нужен неквалифицированный ассистент — мне нужен главный детектив, понятно! Ты бы послал этому чертову Генри Форду своего помощника?— Конечно, нет, сэр Гарри...Он положил руку на мое плечо.— Просто Гарри, Нат.— Отлично. А почему бы вам не нанять какого-нибудь местного сыщика? Зачем посылать за мной, в Чикаго, когда...— Здесь, в Нассау, только два частных детектива Нат. И обоих хорошо знает этот «граф» Альфред де Мариньи. Ты же, напротив, сможешь смешаться с туристами, военными и американскими авиационными инженерами... Ты же знаешь, многие офицеры часто не носят свою форму, когда они не на дежурстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117