— гневно воскликнул Хиггс, срывая с головы белый парик.Де Мариньи сидел в кресле, небрежно закинув одну ногу на другую; изо рта у него торчала неизменная спичка.— Я там действительно был. Если я и прикасался к этой ширме, то только утром.Хиггс нахмурился.— Что значит — утром?— Утром девятого, — пояснил Фредди. — Это когда Мелчен привел меня наверх для допроса. Около половины двенадцатого. Я прошел рядом с этой ширмой, которая как раз стояла в холле.— Вы могли до нее дотронуться?— Конечно.— Но не только Баркер с Мелченом, а и двое полицейских из Нассау называют время три тридцать пополудни.— Ну и что тут удивительного? — сказал я.Хиггс, сузив глаза, посмотрел на меня. Я сидел на краю стола.— О чем это вы, Геллер? Вы хотите сказать, что все четверо полицейских лгут?— Точно! У нас в Чикаго это называется «подставить», господин адвокат.— Мистер Геллер прав, Годфри, — произнес де Мариньи, полные губы которого изогнулись в самодовольной улыбке. — Но вспомните: наверху были и другие люди, когда меня туда привели — те же миссис Кларк и миссис Эйнсли. Да и сам полковник Линдоп! Уж он-то не станет врать...— Это верно! — подтвердил я.Раздражительность Хиггса мгновенно улетучилась, а на губах вновь засияла улыбка.— Что ж, это уже интересно! — сказал он.Я вытянул руку по направлению к адвокату.— Покажите мне копию отпечатка, которую вам передал Эддерли, — попросил я его.Хиггс достал снимок из своего портфеля.Я внимательно изучил фотографию.— Так я и думал!— В чем дело? — не понял Хиггс.Де Мариньи тоже разобрало любопытство; он встал с кресла.— А вы, ребята, обратили внимание на материал, из которого изготовлена ширма? Ведь он чем-то напоминает дерево — ну, волокна и все такое... А теперь взгляните на этот снимок: видите, какая поверхность?Хиггс взял фотографию у меня из рук.— Совсем не похоже на дерево...— Больше напоминает какие-то кружочки, — сказал де Мариньи.— Что бы это могло значить? — недоумевал Хиггс.Мое объяснение не было так глубоко продумано, как у Баркера, но по силе произведенного им впечатления нисколько не уступало.— Это значит, — произнес я, — что этот отпечаток был снят не с ширмы. Глава 19 — Так вот каков этот пресловутый Аксель Веннер-Грен, — сказал я.Высокий, крепкий, розовощекий красавец-блондин миллиардер, чье имя на Багамах было внесено в черный список неблагонадежных, стоял, прислонившись к креслу, улыбаясь маленькой белозубой улыбкой и глядя на меня с картины на стене светло-голубыми глазами, излучавшими холодную уверенность в себе.— Да, это тот самый сторонник нацистов, о котором теперь так много говорят, — подтвердила Ди, как обычно, выражаясь в своей замысловатой английской манере.Огромная, написанная маслом картина в прекрасной позолоченной раме помещалась прямо над камином в круглой гостиной, стилизованной под пещеру древнего человека.Заметив, с каким любопытством я рассматривал вычурные глиняные маски, ярко раскрашенную посуду и отделанные золотом и бирюзой церемониальные кинжалы, помещенные на стенах и полках, Ди произнесла:— Культура инков!— Да ну! — не поверил я.Она усмехнулась, положила руку мне на плечо и покачала головой, отчего ее серебристого оттенка волосы несколько растрепались.— Серьезно! — сказала Ди. — Мой босс занимается антропологией. Он побывал во многих экспедициях в самых отдаленных уголках Перу. Все, что ты здесь видишь, представляет собой музейную ценность.Сама Ди не походила на музейную реликвию: на ней было белое шелковое платье с подплечниками и серебряными блестками на воротничке и поясе. Она подготовилась к вечеринке, которая должна была состояться здесь, в Шангри-Ла, сегодня вечером в мою честь, как я скромно предполагал в глубине души.Поместье нашего отсутствовавшего шведского хозяина на острове Хог представляло собой просторную асиенду, выстроенную из белого известняка и окруженную со всех сторон роскошным тропическим садом, которая нисколько не уступала по площади «Британскому Колониальному». Дом был буквально переполнен антикварной мебелью из красного дерева и всевозможными серебряными безделушками вроде подносов, кубков, блюд, декоративных тарелок; одна только столовая имела около шестидесяти футов в длину, двадцать из которых занимал стол из красного дерева.Впрочем, большинство помещений особняка было теперь закрыто; как объяснила Ди, штат слуг Веннер-Грена был сокращен с тридцати до семи человек, когда обстоятельства заставили хозяина на время укрыться в Куэрнаваке.— Это одна из причин, по которой сюда съедется масса народу, — сказала Ди, когда помогала мне устроиться в коттедже, в котором имелась всего одна комната. Впрочем, эта комната была больше моего номера в отеле «Моррисон».— Что ты имеешь в виду? — не понял я.— С тех пор как уехал Аксель, я, конечно, устраивала несколько вечеринок, но все они проходили в городе. Это первая возможность для местного общества побывать в Шангри-Ла после того, как хозяин поместья был объявлен неблагонадежным. Их любопытство не может не привести их сюда, — с твердой уверенностью высказалась Ди.В гостиной, где мы стояли под недружелюбным взглядом портрета, мое любопытство было вызвано кое-чем другим.— Ладно, Бог с ними, с инками, — сказал я. — Но что тут делают все эти слоны?Кроме пространства, выделенного под примитивные изделия перуанских индейцев, всюду, куда ни падал взгляд, находились статуэтки слонов — от крошечных, размером с жука, до гигантских, величиной с лошадь. Все эти толстокожие животные с поднятыми вверх хоботами, казалось, были истинными хозяевами поместья.— Это символ «Электролюкса», глупышка, — объяснила Ди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117