Похоже, стенографиста в суде не было.— Я выступаю от имени обвинения, — прозвучал чей-то звонкий голос.Эту фразу произнес поднявшийся из-за стола, который делили обвинитель и защитник, гигантского роста негр в мантии и парике, чей чистый английский выговор несколько противоречил африканским чертам его лица и темному цвету кожи. Это был его честь А. Ф. Эддерли, виднейший прокурор Нассау, который еще ни разу не проиграл процесса об убийстве, и который был назначен официальным обвинителем по делу де Мариньи.— Я выступаю на стороне обвиняемого, — заявил, вставая, Годфри Хиггс, чья атлетическая фигура имела что-то общее с массивной фигурой прокурора. Он также был одет в мантию и парик и держал на лице улыбку уверенного в своих силах человека.Затем два темнокожих пристава, имевшие вид статуэток, к и без того расфуфыренным униформам которых были добавлены еще и кортики, болтавшиеся в ножнах у ремня, препроводили обвиняемого в деревянную клетушку длиной в шесть и высотой в пять футов, где внутри находилась узкая деревянная скамейка, на которую и уселся Фредди, как только за ним захлопнулась решетка с довольно редкими железными прутьями. Эта клетка, расположенная на небольшом возвышении, находилась слева от места судьи, напротив которого размещались скамьи присяжных, не присутствовавших на предварительном слушании.Зал судебных заседаний был переполнен в основном белой публикой, для которой места были еще с рассвета заняты цветными слугами. Нэнси в зале не было, поскольку ей предстояло дать свидетельские показания. Я, сидя в первом ряду, должен был стать здесь ее глазами и ушами.Кроме стола, за которым сидели обвинитель, защитник, генеральный прокурор Хэллинан и два капитана из полиции Майами, в зале было еще два стола для представителей прессы. Военные новости уступили место репортажам с процесса. Охотники за сенсациями из Нью-Йорка, Лондона и Торонто восседали за столом бок о бок с местными журналистами. Среди них присутствовали также репортеры из ЮПИ и «Ассошиэйтед пресс». Тут же присутствовал Джимми Килгэллен из Ай-Эн-Эс, сидевший рядом с Эрлом Гарднером, с которым мне удалось перекинуться парой слов перед началом заседания.— Так ты пытался мне угодить, Геллер? — спросил меня сочинитель загадочных историй.— Да, — ответил я.Он хрипло засмеялся.— Этот парень, Хиггс, он что, будет допрашивать свидетелей обвинения?— Да я, в общем, не знаю. А почему бы и нет?На его круглом лице заиграла улыбка, глаза заблестели за золотой оправой очков.— Ну, бремя доказательства лежит на обвинителе. Обычно на предварительном слушании английские защитники не отягощают себя большим количеством вопросов.— Лично я надеюсь, что Хиггс задаст жару этому Кристи.Мое замечание снова рассмешило Эрла, а затем мы разошлись по своим местам, поскольку двери распахнулись, впустив лавину зрителей.В зале стояла тишина, которую нарушало лишь тихое бормотание обвинителя, защитника и судьи и еще более сдержанные перешептывания сидевших рядком свидетелей обвинения — компании, твердо вознамерившейся накинуть петлю на шею де Мариньи. Это, и, пожалуй, еще жужжание мух и хлопанье крыльев птиц, время от времени залетавших в открытые окна под потолком зала заседаний, в котором становилось все более и более душно.Сдержанный и манерный Эддерли добрую половину утра потратил на обычное судебное действие — предварительный опрос свидетелей. Первыми выступили чертежник из английских военно-воздушных сил, начертивший план дома для Линдопа, и фотографы оттуда же, сделавшие фотографии места преступления — огромные снимки, вывешенные на всеобщее обозрение на стенде, словно шедевры мерзости, заставлявшие негодовать всех присутствующих.Доктор Куокенбуш, вкрадчивый и мягкий человек лет сорока пяти, который, как оказалось, отнюдь не напоминал Граучо Маркса, описал место преступления, каким он его обнаружил утром восьмого июля, со всеми страшными подробностями, не забыв упомянуть и о четырех ранах на затылке сэра Гарри, проникающих вглубь черепной коробки.Однако он забыл сказать о том, что первым его впечатлением было то, что раны эти были от огнестрельного оружия.При обсуждении результатов вскрытия доктор показал, что «после трепанации черепа в мозговой массе обнаружено некоторое количество крови», и что «по-видимому, это являлось результатом легкого сотрясения мозга, а не кровоизлияния».Для меня сие означало, что пули, застряв внутри черепа, теперь находились в мозге сэра Гарри, который наверняка вовсе не осматривали, и который, вместе с останками своего хозяина, покоился в настоящий момент в гробу в шести футах под землей в Бар-Харбор в штате Мэн.Куокенбуш также сказал о «приблизительно четырех унциях» неопределенного «густого, липкого, темного цвета вещества», обнаруженного в желудке сэра Гарри. Возможно, сэр Гарри был отравлен, а может быть, усыплен?В своей записной книжке я пометил, что следует намекнуть Хиггсу об этом.Тем временем на сцену вышла одна из представительниц блестящей плеяды женщин военной поры: неуловимая Далсибел Хеннедж, которая представилась как «эвакуированная англичанка с двумя детьми». Я бы описал ее как хорошенькую блондинку не старше тридцати, обладавшую прекрасной фигурой, которую, впрочем, несколько скрывал консервативный костюм со шляпой; если она действительно была любовницей Гарольда Кристи, то парень был настоящим счастливчиком.Однако ее рассказ о том, как они с Чарльзом Хаббардом, Гарольдом Кристи и сэром Гарри Оуксом в тот злосчастный день сначала играли в теннис, а затем ужинали в «Вестбурне» дела особенно не прояснил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117