Я отпрянул, пытаясь совладать со страхом. Полупереваренная овсянка
подошла к горлу. Ради бога, сказал я себе, только не сейчас. Если тебя
вытошнит, ты подавишься и закончишь как эта Офелия с глазами, выеденными
рыбой. Поэтому успокойся. Смотри в другую сторону, забудь об Офелии, ты
ведь все равно не сможешь ей ничем помочь. Успокойся. Смотри в другую
сторону и медленно всплывай на поверхность, а потом позови на помощь.
Я поплыл вверх, внимательно наблюдая за пузырьками воздуха, чтобы
убедиться, не всплываю ли я чересчур быстро. Я находился примерно в
тридцати футах под поверхностью воды, но мне казалось, что от поверхности
меня отделяет в три раза больше. Когда мне показалось, что я уже на
середине пути, я замедлил движение, сделал пару выдохов, чтобы не
допустить разрыва легких или какой-нибудь другой катастрофы. Здесь было
светлее, вода стала более прозрачной. Я все сильнее чувствовал течение
прилива и волнующуюся поверхность моря.
- Джон, - прошептал женский голос.
На меня повеяло холодом, стало куда более прохладно, чем температура
воды. Голос прозвучал выразительно и очень близко, как будто кто-то шептал
мне прямо в ухо.
Я поспешно ускорил движение ласт, сдерживая нарастающую волну
настоящей паники.
- Джон, - повторил голос, на этот раз громче и более убедительно, как
будто молил о чем-то. - Не оставляй меня, Джон. Не оставляй меня. Прошу
тебя, Джон.
Я был уже почти на поверхности. Едва ли не в паре футов я видел
пробегающие надо мной утренние волны. Но в этот момент что-то обвилось
вокруг моей левой щиколотки, а когда я попытался освободиться, я был
неожиданно перевернут вверх ногами. Тут же холодная вода налилась мне в
уши. Я выпустил загубник, порождая цепочку пузырьков воздуха. О дальнейшем
я помню только, что отчаянно дергался и вырывался, пытаясь освободиться. Я
выставил вверх одну руку, надеясь, что кто-то с "Алексиса" увидит мой
сигнал, но это не имело смысла. Я все еще находился футах в десяти под
водой, а что-то, что держало меня за ногу, быстро утягивало меня вглубь.
Лишь тогда я на самом деле впал в панику. Меня угнетало ужасное
сознание того, что я задыхаюсь и если не смогу освободиться, то меня
ожидает смерть. Я слышал от кого-то, что утопление - самый мягкий вид
смерти, значительно более приятный, чем смерть от пули, от огня или в
катастрофе; но тому, кто так заявлял, наверняка никогда не приходилось
одиноко барахтаться в прохладный мартовский день на дне северной части
Атлантического океана, без загубника и с ногой, удерживаемой чем-то
непонятным. Наверно, я завопил во всю глотку, судя по количеству пузырьков
воздуха, и прежде чем успел прийти в себя, набрал полный рот воды.
Ледяная, соленая, щиплющая морская вода вливалась мне в желудок, пылая,
как жидкий огонь. Я вернул часть проглоченного и, к своему счастью, не
подавился при этом, хотя в легких у меня уже почти не было воздуха.
В голове у меня билась только одна мысль: не наглотайся воды! Не
глотай воды. Дан Басс предупредил меня, что тот, кто втянет морскую воду в
легкие, уже покойник. Собственно, шансов на спасение уже нет.
В голове у меня звенело, глаза вылезали из орбит. В последнем
отчаянном усилии я дернулся, чтобы увидеть, что меня держит за щиколотку.
К своему ужасу я увидел, что это была ночная рубашка утопленницы, все еще
покрывающая мертвое тело, которое подрагивало и подпрыгивало в своем
смертном танце. Видимо, когда я проплывал мимо нее, течение, вызванное
движением моих ласт, освободило ее из сетей. Останки, наполненные газами
разложения, начали подниматься вверх и поплыли вслед за мной, как буй.
Рубашка запуталась вокруг моей ноги, а когда я начал дергаться, останки
перевернулись и газы вырвались из живота, после чего тело стало тяжелее и
начало тянуть меня вниз.
Я полусогнулся и обеими руками дернул за рубашку, но мокрый материал,
обвившись вокруг моей щиколотки тесно, как перевязка, не хотел уступать. Я
потянулся к бедру и выхватил рыбацкий нож. Останки все еще вертелись и
подпрыгивали так резко, что мне трудно было не искалечить ногу при
разрезании ткани.
Два, три, четыре удара, и я понял, что мне еле хватит воздуха, чтобы
доплыть до поверхности. Но я ударил еще раз, и каким-то чудом материя
порвалась. Труп женщины снова начал опускаться вглубь, в темноту, исчезая
в мутной воде и облаках ила.
Я сбросил пояс с балластом, что следовало сделать много раньше, и
заработал ластами. Мне казалось, что я выныриваю убийственно медленно, но
паника отступила, меня охватило удивительное спокойствие, и я уже знал,
что выживу. Наконец я выставил голову над волнами, почувствовал ветер,
солнце и свежий воздух, а почти в полумиле от себя увидел "Алексиса".
Я отчаянно замахал руками. Я не знал, даю ли я нужные сигналы, но я
просто был не в состоянии долго держаться на воде, особенно среди
заливавших меня волн. Я чувствовал себя вымотанным физически и психически.
Дан Басс был прав, когда говорил, что погружение с аквалангом является
спортом столь же интеллектуальным, сколь и физическим. Это не развлечение
для паникеров и истеричных типов.
Я услышал отдаленный шум двигателя "Алексиса". Наконец лодка,
описывая круг, приблизилась ко мне, и Дан Басс прыгнул в воду, чтобы
поддержать меня. Он буксировал меня до борта, а потом вместе с Джимми
исхитрился затащить меня на палубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128