Hу так, во-первых, отдай мне свой кошелек. Крест,
вычеканенный на монетах, расстраивает козни Лукавого. Иначе с
тобой может произойти то же, что не так давно произошло с
кудрейским сборщиком податей Жаном Доденом у Ведского брода,
мост через который разобрали ратники. Этот сукин кот встретил
на берегу брата Адама Кускойля, францисканца из монастыря
Мирбо, и пообещал ему рясу, если тот перенесет его через реку
на закорках. Монах-то был здоровяк. Ударили по рукам. Брат
Кускойль задирает рясу по самые яички и сажает себе на спину,
как какой-нибудь святой Христофор, только в маленьком виде,
взмолившегося к нему упомянутого Додена. Hес он его весело, как
Эней отца своего Анхиза из горящей Трои, и распевал Ave man's
stella / Радуйся, звезда над морем (лат.) /. Когда же они
добрались до самого глубокого места, выше мельничного колеса,
монах спросил сборщика, нет ли случайно при нем денег. Доден
ответил, что денег у него полна сума и что касательно новой
рясы монах может не беспокоиться. "Как! - воскликнул брат
Куекойль. - Ты же знаешь, что особый параграф нашего устава
строго воспрещает нам носить с собой деньги. Hесчастный ты
человек, из-за тебя я нарушил в этом пункте устав! Почему ты не
оставил кошелек мельнику? Hаказание за это воспоследует
неукоснительно и сей же час. Если же ты когда-нибудь появишься
у нас в Мирбо, то тебе придется себя стегать, покуда мы пропоем
весь псалом - от Miserere до vitulos / "Помилуй мя" до
"тельцов" (лат.)/". Тут монах скинул с себя свою ношу и
бултыхнул Додена вниз головой в воду. А посему, брат Жан, друг
ты мой сердечный, дабы чертям удобнее было тебя волочить,
дай-ка мне свой кошелек, а то носить с собой кресты не годится.
Тебе грозит явная опасность. Если ты возьмешь с собой деньги,
если ты будешь носить с собой кресты, черти кокнут тебя о
скалу, как орлы - черепаху, чтобы она разбилась, чему пример
- лысая голова Эсхила, и тебе будет больно, друг мой, а я буду
по тебе тужить, или же они сбросят тебя в какое-нибудь дальнее
море, неведомо где, и разделишь ты судьбу Икара. И море то
будет впредь именоваться Зубодробительным, Во-вторых,
расплатись с долгами. Черти очень любят тех, кто никому не
должен. Я это хорошо знаю по себе. Эта сволочь теперь все время
лебезит и заигрывает со мной, а когда долгов у меня было выше
головы, они и не думали ко мне подмазываться. Душа человека,
увязшего в долгах, бывает дряблая и худосочная. Для чертей это
не пожива.
В-третьих, к Котанмордану иди прямо так, в рясе с
капюшоном на кошачьем меху. Если тебя в таком виде черти не
утащат в самое-рассамое пекло, то я обязуюсь выставить тебе
вино и закуску. Если же ты для пущей безопасности станешь
подыскивать себе спутника, то на меня не рассчитывай, нет, -
заранее тебя упреждаю. Подальше, подальше оттуда! Я туда не
ходок. Пусть меня черт возьмет, ежели я туда пойду.
- С мечом в руке мне бояться нечего, - возразил брат
Жан.
- Хорошо делаешь, что берешь его с собой, - заметил
Панург, - сейчас видно ученого сквернослова, то бишь
богослова. Когда я учился в толедской школе, его преподобие,
брат во чертях Пикатрис, декан дьявологического факультета,
говорил нам, что бесы по природе своей боятся блеска мечей,
равно как и солнечного света. И точно: Геркулес, сойдя в
львиной шкуре и с палицей к чертям в ад, не так напугал их, как
Эней в сверкающих доспехах и с мечом, который он, по совету
кумской сивиллы, начистил до блеска. Может статься, именно
поэтому синьор Джованни Джакомо Тривульци перед своей кончиной,
последовавшей в Шартре, потребовал себе меч и так и умер с
обнаженным мечом в руках, размахивая им вокруг своего ложа, как
приличествует отважному рыцарю, и этими взмахами обращая в
бегство вражью силу, сторожившую его у смертного одра. Когда у
масоретов и каббалистов спрашивают, отчего бесы не осмеливаются
подойти к вратам земного рая, они объясняют это лишь тем, что у
врат стоит херувим с пламенным мечом. Рассуждая, как истый
толедский дьяволог, я должен признать, что бесы на самом деле
не умирают от ударов меча, но, опираясь на ту же самую
дьявологию, я утверждаю, что удары эти способны производить в
их бытии разрывы, подобные тем, которые образуются, когда ты
рассекаешь мечом столб пламени или же густое и темное облако
дыма. И, восчувствовав этот разрыв, они начинают кричать как
черти, оттого что это чертовски мучительно.
Hеужели ты, блудодеище, воображаешь, что когда сшибаются
два войска, то невероятный и ужасный шум, разносящийся далеко
окрест, производят гул голосов, звон доспехов, звяканье конских
лат, удары палиц, скрежет скрестившихся пик, стук ломающихся
копий, стоны раненых, барабанный бой, трубный звук, ржанье
коней, треск ружейной пальбы и грохот орудий? Должно
признаться, это и в самом деле нечто внушительное. Однако же
особый страх вселяют и особенно сильный шум производят своими
стенаньями и завываньями черти: они там и сям караулят души
несчастных раненых, мечи нет-нет да и рубнут чертей, отчего в
их сотканных из воздуха и невидимых телах образуются разрывы,
ощущение же разрывов можно сравнить с болью от ударов палкой по
пальцам, каковые удары наносил поварятам, воровавшим с вертела
сало, повар Грязнуйль. Орут они тогда и воют как черти, как
Марс, когда его под Троей ранил Диомед, - Гомер утверждает,
что он кричал на крик, и таким истошным и диким голосом, что
его и десяти тысячам человек было бы не переорать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63