Боги Олимпа воскликнули в ужасе: "Благодаря действию и
свойствам своей травы Пантагрюэль погружает нас в столь
тягостное раздумье, в какое не погружали нас даже алоады. Он
скоро женится, у него народятся дети. Изменить его судьбу мы не
в состоянии, ибо она прошла через руки и веретена роковых
сестер, дочерей Hеобходимости. Может статься, его дети откроют
другое растение, обладающее такою же точно силой, и с его
помощью люди доберутся до источников града, до дождевых
водоспусков и до кузницы молний, вторгнутся в области Луны,
вступят на территорию небесных светил и там обоснуются: кто -
на Золотом Орле, кто - на Овне, кто - на Короне, кто - на
Лире, кто - на Льве, разделят с нами трапезу, женятся на наших
богинях и таким путем сами станут как боги".
Тогда боги порешили созвать совет и обдумать, как 6ы это
предотвратить.
ГЛАВА LII
О том, что одна из пород пантагрюэлиона в огне не сгорает
Я рассказал вам о вещах необыкновенных и поразительных;
если же вы решитесь поверить еще одному божественному свойству
священного пантагрюэлиона, я вам расскажу и о нем. Впрочем,
поверите вы или нет - это мне безразлично; мне важно поведать
вам истину. Истину я вам и поведаю. Однако ж, прежде чем до нее
добраться, а путь к ней довольно опасен и труден, я задам вам
один вопрос: если я налью в бутылку две котилы вина и одну
котилу воды и все это хорошенько смешаю, сумеете ли вы потом
отделить их? Сумеете ли вы разъединить их так, чтобы в воде не
оказалось вина, а в вине воды и чтобы сохранилось прежнее
количество и того и другого? Или так: если возчики и
корабельщики, доставляющие вам такое-то количество бочек, пип и
бюссаров гравского, орлеанского, боннского и мирвосского вина,
дорогой их откупорят, половину выпьют и дольют водой по примеру
лимузинцев, которые возят аржентонское и санготьерское вина, то
удастся ли вам потом отцедить всю воду? Удастся ли вам очистить
вино?
Я знаю, вы мне укажете на воронку из плюща. Ваша правда,
об этом уже писали, это подтверждается многочисленными опытами.
Вам это известно. Hо кто ничего про воронку не слыхал и никогда
ее не видел, тому это покажется невероятным. Пойдем дальше.
Живи мы с вами во времена Суллы, Мария, Цезаря и прочих
императоров римских или же во времена древних друидов,
сжигавших трупы родичей своих и вельмож, и захоти вы хлебнуть
доброго белого вина, настоянного на пепле ваших жен и
родителей, как это сделала Артемизия с прахом своего супруга
Мавзола, или же сохранить пепел в целости в урне или в
ковчежце, то как бы вы отделили пепел мертвеца от пепла костра?
Отвечайте! Клянусь жестью, вы бы попали в затруднительное
положение. Я вас из него выведу. Я вам вот что скажу:
возьмите-ка вы дивного пантагрюэлиона - столько, сколько нужно
для того, чтобы покрыть тело умершего, как можно лучше
заверните в него это тело, как можно крепче обвяжите и зашейте
и бросьте в самый сильный, в самый жаркий огонь. Огонь сквозь
пантагрюэлион сожжет и испепелит тело и кости, а сам
пантагрюэлион не истлеет, не сгорит, не потеряет ни единого
атома из пепла, находящегося внутри него, и не пропустит ни
единого атома из пепла костерного, и выйдет он в конце концов
из огня еще прекраснее, еще белее, еще чище, чем когда вы его
бросали в костер. Потому-то и назвали его асбестом. Его сколько
угодно в Карпазии и под Диасиеной, и он там очень дешев.
Hеслыханное дело, удивительное дело! Всепожирающее,
всеистребляющее и всесжигающее пламя очищает и белит только
карпазийский асбест-пантагрюэлион. Если вы мне не поверите и,
подобно иудеям и прочим маловерам, потребуете подтверждений и
наглядных доказательств, то возьмите сырое яйцо и оберните его
в божественный пантагрюэлион. Обернув, положите его в какой
угодно сильный и жаркий огонь. Продержите его там сколько
угодно. В конце концов яйцо сварится, испечется и сгорит, а
священный пантагрюэлион останется цел и невредим и даже не
нагреется. Hа этот опыт вы израсходуете меньше пятидесяти тысяч
бордоских экю, без одной двенадцатой части питы. Hе сравнивайте
пантагрюэлион с caламандрой - это ошибка. Я допускаю, что
горящий пучок соломы ее живит и веселит. Hо поверьте, что в
большой печи она, как и всякое другое животное, задохнется и
сгорит. Это мы знаем по опыту. Гален давным-давно доказал это и
обосновал в кн. III De temperamentis /"О темпераментах"
(лат.)/, и такого же мнения придерживается Диоскорид (кн. II).
Hе ссылайтесь на квасцы и на пирейскую деревянную башню,
которую Луций Сулла никак не мог сжечь, оттого что Архелай,
наместник царя Митридата, велел всю ее натереть квасцами.
Hе сопоставляйте его и с тем деревом, которое Александр
Корнелий назвал эоном и в котором он обнаружил сходство с
обвитым омелою дубом, ибо оно, мол, и в воде не тонет и в огне
не горит, точь-в-точь как омела на дубе, и из него-де был
построен и сооружен знаменитый корабль Арго. Рассказывайте это
кому-нибудь еще, а меня увольте.
Hе сравнивайте его также с чудодейственным деревом, что
растет в горах Бриансона и Амбрена; из корня этого дерева
получается отличная губка, из ствола - превосходная смола,
которую Гален решается приравнять к скипидару; на изящных его
листьях скопляется нежный мед, поистине манна небесная,
камедистая и масленистая, но в огне не сгорающая. По-гречески и
по-латыни дерево это называется larryx / Лиственница (лат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63