Преступление женщины было велико: она умертвила своего
второго мужа и сына. С другой стороны, Долабелла нашел повод к
убийству естественным, как бы вытекающим из права народов: ведь
муж и сын убили ее первенца, убили по тайному сговору, из-за
угла, не будучи ни оскорблены, ни обижены им, единственно из
жадности, оттого что им хотелось завладеть его наследством, и
Долабелла перенес это дело в афинский ареопаг, дабы узнать, как
ареопаг на него взглянет и как он его решит. Ареопаг вынес
постановление вызвать в суд тяжущихся по прошествии ста лет и
тогда задать им некоторые вопросы, в протоколе не значащиеся.
Следственно, ареопаг находился в полном недоумении, и дело
представлялось ему до того темным, что он не знал, какое можно
вынести по нему решение. А между тем, прибегни он к игральным
костям, он бы в любом случае не попал впросак. Осуди он
женщину, она бы понесла наказание заслуженное, ибо она сама за
себя отомстила, тогда как это обязанность правосудия. Для
оправдательного приговора у ареопага также было достаточно
веское основание: тяжкое горе этой женщины.
Hо как мог Бридуа метать кости на протяжении стольких лет
- все-таки это для меня непостижимо.
- По правде сказать, я не берусь ответить вам на этот
вопрос с полной определенностью, - молвил Эпистемон. - Я могу
только высказать следующую догадку: везенье с приговорами
объясняется, быть может, тем, что судья Бридуа пользуется
особым благоволением небес и находится под особым
покровительством высших движущих сил, и силы эти, видя его
простоту и бесхитростность, видя, что он, не полагаясь на свои
знания и способности, убедившись в антиномичности и
противоречивости законов, эдиктов, установлений и указов, зная
коварство адского клеветника, нередко приемлющего вид ангела
света, с помощью приспешников своих, как-то: подкупленных
адвокатов, советников, прокуроров и прочих им подобных
прислужников черное превращающего в белое и волшебством
внушающего и той и другой стороне, что она права, - а вам
хорошо известно, что даже для заведомо неправого дела защитники
найдутся всегда, иначе не было бы на свете судебных дел, -
смиренно поручает себя праведному судие - Богу, призывает на
помощь Божественную благодать, сознавая всю случайность и
шаткость окончательных приговоров, уповает на Духа Святого и,
меча жребий, угадывает Его веление и волеизъявление, именуемое
нами судебным решением, - силы эти, говорю я, двигали кости и
поворачивали их таким образом, что, падая, они принимали
положение, благоприятное для того, кто, подав справедливую
жалобу, добивался, чтобы законные его права были ограждены
правосудием, а ведь мы же знаем мнение талмудистов, что в
метании жребия нет ничего дурного и что когда люди полны
тревоги и сомнений, воля Божья обнаруживается именно в жребии.
Я бы не сказал, я не склонен думать и отнюдь не считаю,
что решать дело метанием костей наудачу, при невероятном
криводушии и явной подкупности тех, кто чинит суд в Мирленгском
парламенте, хуже, чем отдавать его в обагренные кровью и
пристрастные руки этих людей. Особливо если принять в
рассуждение, что все их судопроизводство пошло от некоего
Трибониана, человека бесчестного, вероломного, грубого,
зловредного, растленного, алчного и криводушного: он торговал
законами, эдиктами, рескриптами, уложениями и указами, - кто
больше даст, - и для того нарезал их на кусочки, и это и есть
те клочки и образчики законов, коими ныне пользуемся мы, все же
остальное, придававшее закону цельность, он уничтожил и
истребил из боязни, что если закон, книги древних юристов, а
также двенадцать таблиц и эдикты преторов полностью сохранятся,
то вся его низость выйдет наружу.
Вот почему для тяжущихся в большинстве случаев было бы
лучше угодить в капкан (вернее сказать, это причинило бы им
меньше зла), чем согласиться на то, чтобы их права были
погребены под ворохом судебных заключений и решений, - недаром
Катон высказал в свое время пожелание и подал совет мостить
капканами судебный двор.
ГЛАВА XLV
О том, как Панург советуется с Трибуле
Hа шестой день после этого Панург возвратился домой в то
самое время, когда к нему из Блуа прибыл водным путем Трибуле.
Панург подарил ему хорошо надутый свиной пузырь, внутри
которого звенели горошины, искусно вызолоченную деревянную
шпагу, черепаховую охотничью сумочку, оплетенную фляжку с
бретонским вином и квартерон бландюроских яблок.
- А что, он правда глуп, как пробка в этой фляжке? -
спросил Карпалим.
Трибуле повесил через плечо шпагу и сумку, взял пузырь,
съел часть яблок и выпил все вино.
Панург все это время не сводил с него глаз.
- Hикогда еще не видел я такого дурака, - а повидал я
их более чем на десять тысяч франков, - который пил бы
неохотно и не до дна, - сказал он наконец.
Засим он изложил ему суть своего дела в выражениях
изысканных и пышных.
Hе успел он, однако ж, договорить, как Трибуле вместо
ответа со всего размаху огрел его между лопаток, сунул ему в
руку флягу, хлопнул по носу пузырем и, покрутив головой,
пробормотал:
- Чур меня, чур, дурак помешанный! Берегись монашка,
волынка ты бюзансейская с рожками!
Сказавши это, Трибуле отбежал в сторону и стал махать
пузырем, увеселяя свой слух приятным звоном горошин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63