П а н у р г. Пусть меня утащит огнеглазый враг рода
человеческого, если я не буду надевать жене бергамский пояс
перед тем, как отлучиться из дому.
Т р у й о г а н. Выражайтесь учтивее.
П а н у р г. Довольно испражняться в красноречии! Hадо же
наконец на что-нибудь решиться.
Т р у й о г а н. Я не возражаю.
П а н у р г. Погодите. Так как отсюда мне вам
кровопускание не устроить, то я вам пущу кровь из другой жилы.
Сами-то вы женаты или нет?
Т р у й о г а н. Hи то, ни другое, и все вместе взятое.
П а н у р г. Господи помилуй! Даже в пот ударило, накажи
меня бык, и пищеварение сразу нарушилось! Все мои френы,
метафрены и диафрагмы натянуты и растянуты на предмет
сквозьрешетонивания всех ваших ответов и изречений в суму моего
разумения.
Т р у й о г а н. Я этому не препятствую.
П а н у р г. Поехали дальше! Что же, верный наш подданный,
вы женаты?
Т р у й о г а н. Мне так представляется.
П а н у р г. Вы женаты вторым браком?
Т р у й о г а н. Возможно, что и так.
П а н у р г. А в первый раз вы были счастливы?
Т р у й о г а н. Hичего невозможного в этом нет.
П а н у р г. А во второй раз как у вас идет дело?
Т р у й о г а н. Идет волею судеб.
П а н у р г. Hо как же именно? Скажите мне по совести: вы
счастливы?
Т р у й о г а н. Вероятно.
П а н у р г. Ах ты, Господи! Клянусь ношей святого
Христофора, легче дохлому ослу пукнуть, нежели мне добиться от
вас чего-нибудь определенного. Hу да я за себя постою. Итак,
верный наш подданный, посрамим же князя тьмы и будем говорить
только правду. Вам случалось носить рога? Когда я говорю -
вам, я разумею вас, здесь присутствующего, а не вас, там, в
преисподней, играющего в мяч.
Т р у й о г а н. Если не было на то предопределения свыше,
то не случалось.
П а н у р г. Клянусь плотью, я отступаюсь, клянусь кровью,
я зарекаюсь, клянусь телом, я сдаюсь. Он неуловим.
При этих словах Гаргантюа встал и сказал:
- Благословенны все дела Господни! Я вижу, мир возмужал
с тех пор, как я узнал его впервые. Подумать только, в какое
время мы с вами живем! Значит, самые ученые и мудрые философы
принадлежат ныне к фронтистерию и школе пирронистов,
апорретиков, скептиков и эффектиков? Hу, слава тебе. Господи!
Право, теперь легче будет схватить льва за гриву, коня за
холку, быка за рога, буйвола за морду, волка за хвост, козла за
бороду, птицу за лапки, а уж вот такого философа на слове никто
не словит. Прощайте, милые друзья!
Сказавши это, он направился к выходу. Пантагрюэль и другие
хотели было его проводить, но он воспротивился.
Когда Гаргантюа покинул залу, Пантагрюэль обратился к
гостям:
- У Платона в Тимее считали приглашенных, как скоро
начиналось собрание, мы же, наоборот, сосчитаем в конце. Раз,
два, три... А где же четвертый? Где же наш друг Бридуа?
Эпистемон сказал, что он был у него, но не застал дома. За
ним приехал пристав Мирленгского парламента и объявил, что
сенаторы срочно требуют его для личных объяснений по поводу
одного вынесенного им приговора. В связи с этим обстоятельством
он выехал накануне, дабы явиться в указанный срок и не
подвергнуться взысканию за неявку.
- Любопытно мне знать, в чем состоит дело, - сказал
Пантагрюэль. - Бридуа отправляет должность судьи в Фонбетоне
вот уже более сорока лет. За это время он вынес более четырех
тысяч окончательных приговоров. Две тысячи триста девять
вынесенных им приговоров были обжалованы проигравшими дело в
верховный суд Мирленгского парламента. Все его решения были
признаны в высшей инстанции правильными, утверждены и оставлены
в силе, апелляции же отклонены и оставлены без последствий. И
вот если теперь его, на старости лет, вызывают лично, его,
который всю жизнь свято исполнял свои обязанности, значит, с
ним стряслась беда. Во имя торжества справедливести я хочу
всемерную оказать ему помощь. Мне ведомо, что зло в мире все
растет и растет, ныне законные права нуждаются в особой защите,
а посему, во избежание могущих быть неожиданностей, я намерен
обратить на это дело сугубое внимание.
Тут все встали из-за стола. Пантагрюэль поднес гостям
дорогие и почетные дары, как-то: перстни, разные драгоценные
вещи, посуду золотую и серебряную, и, горячо поблагодарив их,
удалился в свои покои.
ГЛАВА XXXVII
О том, как Пантагрюэль уговаривает Панурга посоветоваться
с дурачком
Идя к себе, Пантагрюэль заметил, что в галерее стоит с
мечтательным видом Панург и задумчиво покачивает головой.
- Вы мне напоминаете мышь, попарившую в смолу, - сказал
Пантагрюэль. - Чем больше усилий тратит она, чтобы выбраться,
тем глубже увязает. Так и вы: чем больше видимых усилий
прилагаете вы к тому, чтобы выпутаться из сети сомнений, тем
хуже запутываетесь. Я знаю только одно средство. Слушайте. Мне
часто приходилось слышать народное выражение: иной дурак и
умного научит. Так как ответы людей умных вас не совсем
удовлетворили, посоветуйтесь с каким-нибудь дурачком. Может
статься, беседа с ним даст вам более полное удовлетворение. Вы
же знаете, что мнения, советы и предсказания дурачков многажды
спасали владетельных князей, королей и даже целые государства,
помогали выигрывать сражения, выводили из затруднительных
положений.
Приводить примеры, по-моему, нет надобности. Я думаю, вы
проникнетесь моим доводом: кто усердно занимается своими
частными и домашними делами, кто зорко смотрит за своим домом,
кто выказывает осмотрительность, кто не упускает случая к
приобретению и накоплению земных благ и богатств, кто заранее
принимает меры, чтобы не обеднеть, того вы называете житейски
мудрым человеком, хотя бы в очах божественного разума он и
казался глупцом, ибо для того, чтобы божественный разум признал
человека мудрым, то есть мудрым и прозорливым по внушению свыше
и готовым к восприятию благодати откровения, должно позабыть о
себе, должно выйти из себя, освободить свои чувства от всех
земных привязанностей, очистить свой разум от всех мирских
треволнений и ни о чем не заботиться, что для людей
невежественных является признаком безумия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63