в наряд взрослого покроя, но пока еще по-кукольному маленький и изящный.
Занятная парочка. Но зачем мне становиться третьим?
– Вы ко мне обращаетесь, heve?
Старик отдышался и хитро подмигнул:
– Разве на улице есть кто-то, кроме нас с вами?
И верно. Никого. Должно быть, обитатели окрестных домов отправились на гуляния поближе к Мраморному кольцу.
– Чем могу служить? Кажется, мы незнакомы.
– Это легко исправить! – Он церемонно поклонился. – Мое имя Йемет, но все называют меня просто: дедушка Йе.
– Очень приятно. Я…
– Вы – Тэйлен из Келлос-мэнора.
– Откуда вам известно?
– Один вежливый, совсем как вы, юноша рассказал. Из писарской лавки. Такой беленький, зрением еще плох. Риатом его кличут. Сказал, что вы – давние приятели.
Ах, Риат… И что дальше? Зачем писарю понадобилось кому-то рассказывать обо мне?
– Простите, я пока не понимаю, что…
– Привело меня к вам? Сейчас объясню, не извольте беспокоиться! – Продолжил тараторить старичок. – Видите ли, мне нужно составить и записать одну бумагу, не то, чтобы важную, но лично для меня и моих подопечных она имеет огромнейшее значение, а сам я уже плохо держу в руках перо, потому и отправился к писарям. В лавке было слишком много посетителей, но ваш приятель, как его?.. Риат был очень любезен и посоветовал найти вас. Сказал, что вы все сделаете, как надо, в лучшем виде. А я щедро оплачу ваши труды!
Вот как? Старина Риат решил подкинуть мне работенку? Спасибо. Надо будет зайти отблагодарить. Хотя странно слышать в разгар праздников про наплыв страждущих получить несколько строчек на бумаге. За ювеку до Зимника – да, случаются толпы забывчивых, но сейчас… Впрочем, неважно.
– Но у меня при себе нет…
– Все имеется, все, что нужно! А рядом я как раз видел уютную харчевенку, там нам никто не помешает!
Действительно, никто: ни души во всем хоть и невеликом, но и не маленьком зале. Старичок мигом расположился на скамье у окна и молча наблюдал за улицей, пока я стаскивал куртку, а мальчик доставал из сумки и раскладывал на столе письменные принадлежности. Должно быть, важность не преувеличена: пергамент самого высокого качества – такой хоть скручивай, хоть складывай, развернется ровнехоньким, а поры выделанной кожи как пропустят в себя чернила, так и сохранят по меньшей мере на сотню лет. Да и сами чернила… Я посмотрел через стеклянные стенки сосуда на свет. Густо-зеленые. Неужели, с изумрудной пылью? Точно, с ней: мелко поблескивают. Про письменный прибор уже и не говорю: птиц с прозрачным оперением не видел ни разу в жизни.
– Все должного качества, юноша? Или вы чем-то недовольны? – Поинтересовался старичок.
Я стряхнул с сознания восхищенное оцепенение, невольно возникшее при разглядывании диковинного пера.
– Нет, все просто замечательно.
– Тогда можем приступать? Мне отпущено не так много времени, чтобы я тратил его на пустые разговоры, но если желаете, можем прежде и поговорить.
Поговорить? О чем? Обсудить стоящие на дворе погоды? Мне ведь тоже лучше поторопиться: матушка будет волноваться, если скорейшим образом не вернусь домой. Но не ранее, чем по окончании удачной охоты за вином.
– Не смею вас задерживать, heve. Что желаете написать?
– Я продиктую, если вы не против.
– Разумеется.
Обмакиваю кончик пера в чернила.
– Есть пожелания к размеру букв и прочему?
– Пожалуй, нет. Меня устроит любое начертание, главное ведь не форма, а содержание, не правда ли?
Пожимаю плечами.
– Как вам будет угодно.
– Хорошо, приступим!
Он помолчал, потом заговорил совсем другим голосом: нараспев, медленно, почти торжественно:
– Судьба мира складывается из судеб людей, как море – из капель, а гора – из песчинок. Для времени жизнь человека лишь короткий шаг по пути из прошлого в будущее, и таких шагов было и еще будет сделано немало. Но каждый из нас должен занять предписанное богами место, дабы мир продолжал существовать, а время не останавливалось. Можно бежать своего предназначения, но оно все равно настигает и заставляет принять себя. Кто-то идет впереди, кто-то защищает спины: каждому найдется своя доля. Можно быть клинком, несущим на острие смерть, можно быть щитом, отводящим удар, а можно быть разумом, подсказывающим, как избежать сражения. Беречь, не проливая крови, тяжелый труд, но тем он и почетнее. Слово, изреченное Последним голосом, не равно своей силой ни клинку, ни щиту, ни закону, но должно быть изречено. Да будет оно вложено в уста…
Пауза. Поднимаю глаза от пергамента и встречаюсь взглядом со стариком.
– А теперь, юноша, извольте написать свое имя.
– Что означает это представление?
– Разве оно плохо разыграно? – Улыбаются пронзительно-голубые глаза.
– Разыграно хорошо, спору нет. Но зачем?
– А как иначе можно было подвести вас к составлению сей бумаги? Мне несказанно повезло, что вы не чужды писарского искусства: в противном случае пришлось бы здорово поломать голову!
– Вы не ответили.
– Вам так уж необходим мой ответ? Вы и сами все великолепно поняли. Разве нет?
– Я понял только, что меня вынуждают подписаться под весьма странными изречениями.
– Они не такие уж и странные, – обиделся старичок. – Просто старые, а в старину, знаете ли, обожали высокопарный слог.
– Это не единственная их странность.
– Согласен. Так вы пишете свое имя?
– С какой стати?
Дедушка Йе задумчиво сцепил пальцы в замок:
– Человеку предлагают великую честь, а он отказывается…
– Честь? Сказали бы: великую головную боль, были бы правдивее!
Голубые глаза заинтересованно сверкнули:
– Вам что-то известно о Последнем голосе Круга?
– Да. Немного, но достаточно, чтобы понимать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123