можно кое-что и выкинуть из памяти…
– И действительно, – согласился надзорный. – Под Зимник столько всего наваливается! Иногда даже свое имя вспомнить не можешь… Подумаем, покумекаем. А ты давай… Не тяни!
– Если просто встряхнуть кости в стаканчике и выбросить, выпадет «Фиалковый луг». А если…
– Тяжеловато верить на слово, – длинноволосый потянулся к кружке с водой, оставленной на столе для нужд больного, то бишь моих. – Будем сразу поверять практикой!
Я уныло проводил взглядом веер водяных капель, оросивших пол. А пить хочется, сил нет. Ладно, потерплю.
– Просто встряхнуть, говоришь?
Он со смешком кинул кости в кружку, накрыл посудину ладонью, перевернул, шевельнул вверх-вниз, потом внимательно посмотрел на меня, ожидая увидеть смущение или растерянность, а то и откровенную опаску. Дурак… Когда я знаю, о чем говорю, бояться нужно не мне, а всем остальным.
Хлоп! Кружка опустилась на стол.
– Открываем?
Я вовремя вспомнил, что шевеление плечами вызовет лишнюю боль, и ограничился еле заметным кивком. Длинноволосый убрал посудину.
– Аглис меня задери!
Разумеется, кости лежали так, как им и положено. Положено их создателем, разумеется. Мной, то бишь. Причем, по странной случайности своим расположением и в самом деле напоминали фиалку.
Муть из обращенных на меня темных глаз мигом испарилась, но лучше бы этого не делала: взгляд надзорного стал глубже, зато приобрел мерзкую вязкость.
– Но ведь это не все?
– Что значит, «не все»?
– Ты сказал «просто встряхнуть»… А если встряхнуть не просто ?
Не позволяю улыбке забраться на губы. Изо всех сил держу внутри. Ай да наживка получилась! Карп уже заглотил крючок по самые жабры, а просит еще и еще… Что ж, дело сделано. Черное или светлое? Решать судьбе.
Осторожно замечаю:
– Можно выбросить и кое-что получше «луга».
– Насколько лучше?
– Настолько, что бросок сразу завершит партию.
Надзорный произвел в уме нехитрые расчеты:
– «Солнцестояние» «Солнцестояние» – комбинация костей, когда все они смотрят вверх желтыми гранями.

?
– Именно.
– И как его выбросить?
– Придется немного потрудиться. Во-первых, когда сложите кости в стаканчик, все они должны смотреть на вас черными либо белыми боками. Затем нужно, чтобы они сделали семь с половиной кругов по стенкам стаканчика, потом дружно ударились о дно и сразу же легли на стол.
– Семь с половиной кругов? – В голосе длинноволосого послышалось сомнение. – Именно столько?
– Не больше и не меньше. Если хотите получить желаемое, конечно.
– Семь с половиной, – Он задумчиво ссыпал кости в кружку. – Семь с половиной…
Для умелого игрока поставленные условия отнюдь не были невыполнимыми. При удачном стечении всех обстоятельств. Посчитать обороты и остановиться несложно, только… Есть одно «но». Каковы должны быть эти самые круги? Стаканчики для игры хоть и похожи друг на друга, как братья, но близнецами никогда не были и быть не могут, хоть и выходят из рук малого количества мастеров: какой-то получился ровнее, какой-то оказался кособоким, когда дерево подсохло… Да и в размерах может быть незначительное, но отличие.
Человек из Плеча надзора разбирался в правилах игр и игровых инструментах не хуже меня, потому задал разумный вопрос:
– В любом стаканчике?
Можно было беспечно заявить: «Ну конечно!» и… Получить по шее, в самом лучшем случае. Если какое-то действо не управляется магией, а следовательно, не способно совершаться каждый раз с неизменным результатом, оно существенно зависит от реалий окружающего мира – сию нехитрую истину знает любой выпускник Академии, а надзорные обязательно проходили обучение основам магии. Чтобы уметь различать ее применение.
– Не совсем.
Веки длинноволосого дрогнули, расслабляясь: я прошел проверку. Теперь можно спокойно делать следующий ход. Или, сообразно обстоятельствам разговора, бросок:
– Вам нужно будет попробовать. Приноровиться. Возможно, потребуется увеличить число кругов.
– Или уменьшить?
Последняя попытка подловить меня на вранье? Не выйдет.
– Увеличить.
– Уверен?
Не отвечаю, принимая вид оскорбленного достоинства. Почему-то именно такое поведение окончательно убедило надзорных в моей искренности. Или хотя бы в том, что о главном я рассказал без утайки, а если имеются другие секреты, то они слишком мелки, чтобы принимать их во внимание… Действительно, мелки. Крохотны, как песчинки. Как одна-единственная песчинка. Но именно она, попав в сапог, способна превратить ходьбу в пытку, не правда ли?
– Кто разрешил вам войти сюда?
Оборачиваемся, все трое. Надзорным это сделать существенно легче, нежели мне, учитывая рану и то, что сижу спиной к двери. Можно было не оборачиваться, но есть такое чувство – любопытство… Именно ради удовлетворения оного я поерзал пятой точкой по сиденью стула, разворачиваясь в сторону двери. И не пожалел, потому что картинка моему взгляду открылась презабавнейшая.
В дверном проеме стоял молодой человек, о возрасте которого можно было сказать лишь одно: прошедший совершеннолетие. Но указанный вывод возникал в сознании исключительно благодаря бляхе со знаком Плеча опеки, свисающей с цепочки на поясе пришлеца. Во всем остальном незнакомец выглядел сущим ребенком: невысокий, по-птичьи хрупкий, с роскошной гривой густых и торчащих в стороны иссиня-черных волос, которые в сочетании с длинным горбатым носом и темными, чуть навыкате, глазами позволяли с легким сердцем дать парню прозвище Галчонок, а темно-серая одежда – полуформенная, полудомашняя, только усиливала сходство с птицей. Но взгляд вечно деловитой галки обычно внимателен и испытующ, а взгляд вошедшего в комнату человека светился неподдельным раздражением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123