Напарник – прислонившийся к стене около двери коротко стриженый блондин с отсутствующим выражением на лице – не ответил, только пыхнул раскуренной трубкой, выпустив в комнату новую порцию сладковатого дыма, от которого у меня запершило в горле с самого момента появления надзорных.
– Расскажи-ка нам, что знаешь об этих костях, – продолжил длинноволосый.
– А что о них можно знать? Кости и кости. Трясешь, бросаешь, они разными боками поворачиваются… Или вы за игровым столом никогда не сидели?
Я не собирался шутить, скорее, выплескивал дурное настроение: стянутая полосками полотна грудь ныла, а левая рука, согнутая в локте и плотно примотанная к телу, казалась основательно занемевшей. По крайней мере, пальцы чувствовались плохо. Впрочем, правая рука тоже не могла похвастаться чувствительностью, из чего следовал неприятный вывод: пальцы обморозились. Наверное, я слишком долго пролежал на улице.
– Мы сиживали за разными столами, парень, а вот тебе, боюсь, еще нескоро придется стучать костями… А если придется, то своими, а не деревянными.
Пугают? Не рановато ли?
– Мне предъявлено обвинение?
– Не волнуйся, в свой срок будет, – успокоили меня. – Все будет!
– Тогда не отложить ли нашу беседу до того самого срока?
Длинноволосый надзорный с нежным сожалением скрестил руки на груди.
– Я бы отложил, непременно отложил, но… Беда в том, что не все доживают до начала судебного разбирательства. Особенно люди со слабым здоровьем.
Намек ясен. Но видимо, мое лицо невольно изобразило сомнение, потому что мужчина на мгновение поднял взгляд к потолку, словно испрашивал прощения у богов, неторопливо зашел мне за спину и положил свою руку на мое плечо. Левое.
– На дворе зима, подхватить лихорадку легче легкого, а если еще и раны не затянувшиеся имеются, так и вовсе… Был человек, и нет человека.
Он надавил, но отпускать пальцы сразу не стал: выдержал паузу, по окончании которой все, что я мог сделать – это выдохнуть воздух, скомканный в груди болью.
М-да, методы всегда одни и те же. Возможно, так и должно быть: зачем менять оружие, проверенное годами, на новое, способное предать в любой момент? Не скажу, что надеялся избежать допроса. Даже рассчитывал. Но вовсе не на явление надзорных! Впрочем, раз меня терзают не дознаватели, есть шанс выиграть и эту партию игры.
Длинноволосый снова склонился надо мной:
– И кому тогда нужно обвинение? Только служкам, сдающим отчет в архив. Я понятно объясняю?
– П-понятно.
– А раз понятно, вопрос повторять не будем, а перейдем к ответу. Итак?
Не знаю, как кто поступил бы на моем месте, но отпираться или молчать не казалось сейчас самым разумным выходом: чудом избежав встречи со смертью, я не торопился назначать ей новой свидание. Нет уж, hevary, пусть лучше прослыву грубияном и невежей, но от близкого знакомства с вами буду воздерживаться. Пока смогу.
– Это… особые кости.
Меня похвалили:
– Сообразительный парнишка! И чем же они хороши?
– Помогают выиграть.
Допросчик усмехнулся и с шутливой строгостью покачал головой:
– Ай-ай-ай! Крапленые, небось? А за крап у нас что полагается? Каторжные работы во благо империи и его наисправедливейшего величества. Можно судебного служку звать – признание записывать или обождать немного?
Я задержал ответ ровно настолько, чтобы допросчик успел придумать охвативший меня ужас:
– Никакого крапа нет.
– Что ж они у тебя, живые?
– Почему живые… Такие же, как и все прочие: деревянные.
– Раз крапа нет, – длинноволосый начал строить логическую цепочку, – и сами они по столу скакать и поворачиваться нужным боком не могут, то каким образом тот сопляк ухитрился делать подряд по три, а то и пять одинаковых бросков?
– Костям не обязательно самим быть живыми. Их бросает человеческая рука, а уж эта вещь самая, что ни на есть, живая.
Человек из Плеча надзора умел соображать быстро и четко: недаром, наверное, много дней провел, наблюдая за соблюдением порядка в игровых домах:
– Значит, все дело в руке?
– В ней.
Он задумчиво накрыл кубики ладонью, словно наседка, согревающая птенцов.
– Показывай!
– Прошу простить, heve, но сейчас не смогу исполнить ваш приказ, как бы вы ни настаивали… Больно мне будет или нет, неважно: у меня обморожены пальцы, к тому же мешать кости в стаканчике одной рукой трудновато.
Длинноволосый сузил глаза, бросая взгляд на напарника. Блондин кивнул, словно соглашаясь с обозначенными мной препятствиями на пути достижения истины.
Нет ничего хуже, чем остановиться в полушаге от исполнения мечты. Человек, у которого прямо перед носом захлопывают дверь, становится раздражительным и теряет большую часть своей рассудительности. Так и надзорный: положим, до дальнейшего рукоприкладства опускаться не станет, но чем аглис не шутит? Вполне может со злости осложнить мою жизнь больше, чем это уже проделано другими «доброжелателями». Поэтому, не дожидаясь окончательного погружения допросчика в пучину печали, приступаю к главному:
– Если позволите… Я расскажу, как надо бросать.
Длинноволосый ухватил наживку, но не торопился расставаться с подозрительностью:
– Откуда вдруг взялось желание помочь следствию? Раскаяние нахлынуло?
Вообще-то, следствие – не то дело, которым занимаются в Плече надзора: дознание ведут дознаватели. К примеру, мой жилец Кайрен. Ну да, неважно.
Я улыбнулся, стараясь выглядеть одновременно заискивающе и заговорщицки:
– Так ведь как в народе говорят? Я тебе помогу, ты мне подсобишь, вот и сладились. Тот парень, что запалился, уже ничего и никому рассказать не сможет, а вам в голове много дел держать тоже не след:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123