Говорю так потому, что родственники первый раз гостят у меня в середине зимы: обычно заскакивали на несколько дней, но задолго до праздников, чтобы успеть вернуться в поместье – одарить всех знакомых и выполнить долг перед повелительницей. Мне, кстати, тоже полагалось свидетельствовать свое почтение Сэйдисс, но по молчаливому соглашению я припадаю к ее стопам преимущественно летом. Вообще, странно, что Заклинательница отпустила мою семью в город… Хотела сделать мне подарок? Хлопот прибавила, уж точно!
– Тебе виднее, – согласилась матушка. – Но раз уж заботишься о наших кошельках, то…
– Э нет! – Я мотнул головой. – С вами не пойду. У меня есть другие дела.
– Откуда могут взяться дела в канун праздника? – Изумилась Каула, и правильно сделала, потому что нормальные люди стараются решить все проблемы заблаговременно, а не в трехдневье отдохновения, предшествующее бесшабашному Зимнику.
– Да так… В сущности, ниоткуда, но взялись. Ничего серьезного. Обещаю: как только с ними справлюсь, сразу же поступлю в ваше распоряжение.
– Полное? – Уточнила Ливин.
– И безоговорочное!
Она недоверчиво выпятила нижнюю губу. Ну и зря сомневается: больше всего на свете я люблю, когда красивая девушка решает за меня, как мне следует поступать. И я это докажу. Непременно.
– Ну раз уж ты отговорился от прогулки, сделай милость, возьми на себя мытье посуды, – подмигнула Каула и встала из-за стола. – Мальчики, оставьте в покое пирожки, утрите рты и собирайтесь: утро уже позднее, и никто не станет ради таких сонь, как мы, придерживать хороший товар! Ливин, девочка моя, ты тоже поторопись.
Шумное семейство покинуло кухню, причем Соден ухитрился зловещим шепотом сообщить мне, что я – предатель. Конечно, предатель: поход в город с моим участием оставлял шанс на посещение заведений, заманчивых для мальчишек, а теперь братьям предстояло таскать за матушкой сумки из одной «девчачьей» лавки в другую.
Ливин задержалась:
– Я помогу?
– Не нужно.
– Но ты же сказал, у тебя дела?
– И что?
– Разве ты не хочешь сделать их побыстрее?
А, понятно! Девушка желает заполучить меня, как можно раньше. К сожалению, не выйдет:
– У меня встреча назначена на полдень. Время есть.
– Ум-м-м.
Снова обиделась. Или расстроилась, что ничуть не лучше.
Подхожу и провожу тыльной стороной ладони по нежной щеке.
– Потерпи немножко. Сможешь?
– Ну, если ты…
Ее губы приоткрываются, суля одну из самых приятных в мире вещей, но поцелую не суждено сбыться, потому что с порога кухни громогласно звучит:
– Утро доброе!


***

Кайрен, первый постоялец моего мэнора. Здоровенный детина двадцати пяти лет от роду, светловолосый, кареглазый и веселый. Когда не допечен службой и вьером. А служит парень в покойной управе, но, слава богам, не в Плече надзора, а в Плече дознания, потому что жить под одной крышей с кем-то из надзорных не сможет ни один человек. Если хочет сохранить здравый ум, разумеется.
Явление нежелательного зрителя не прибавило Ливин хорошего настроения, а уж отложенное в связи с этим намерение слиться со мной губами и вовсе привело девушку в состояние, близкое к злобе. Но будучи воспитанной hevary, моя невеста удержала недовольство при себе, коротко кивнула, отвечая на приветствие, повернулась и ушла – не слишком скорым шагом, но таким, который не предлагал отправиться вдогонку.
Кайрен проводил девушку взглядом, улыбнулся, видимо, вспомнив о чем-то своем, потом плюхнулся на лавку и потянулся за миской с оставшимися пирожками. Потянулся, но не достиг цели: поскольку я находился куда ближе к искомой посудине, мне удалось опередить налетчика и придвинуть ее к себе.
Карие глаза наполнились недоумением:
– Ты чего? Жалко, что ли?
– Представь себе, нет. Я вообще не собираюсь завтракать.
– Тогда зачем отнимаешь еду у голодающего?
– Это кто здесь голодающий? Щеки шире плеч!
Преувеличиваю, конечно. Нагло вру. Но если мое настроение испорчено, почему я должен заботиться о сохранении чужой безоблачности?
Кайрен возражает:
– И вовсе не шире!
А длинные руки снова тянутся к миске… Впрочем, сегодня старший тоймен Плеча дознания и вправду выглядит немного изможденным. Даже несмотря на раскрасневшиеся на морозе щеки. Стойте! Он пришел с улицы? В такую рань? А ночевал ли он вообще в мэноре? Не помню. Вчера он ушел на службу утром, как обычно, а вечером мне и в голову не пришло проверять, все ли дома. Хотя бы потому, что у меня «дома» явно были не все.
Минутная заминка позволила захватчику завладеть миской: Кайрен довольно запустил лапы в пирожки, схватил сразу два и начал попеременно откусывать от обоих, причем делал это с таким удовольствием на лице, что напрочь прогонял у зрителей желание продолжать дуться. То есть, у одного зрителя. У меня.
– Ты только вернулся?
– Угу.
– Со службы? Разве вам положено сутками торчать в управе?
– Фафофено, не фафофено… Тьфу! Дай прожевать, будь человеком!
Пока Кайрен справлялся с едой и питьем, я атаковал ряды грязной посуды. Всегда поражался умению некоторых людей в процессе готовки пачкать все доступные тарелки, миски, кастрюли и прочая, не говоря уже о столовых приборах. Лично мне нужно немного: плюхнуть что-нибудь на сковороду, разогреть, а потом, минуя тарелку, оттуда же и поесть. Нет, в приличном обществе, разумеется, все делаю по правилам, но не вижу в их соблюдении никакого смысла, если остаюсь один.
– Я до конца Зимника теперь буду занят. С утра до вечера и с вечера до утра каждые сутки, – пояснил Кайрен, сыто отдуваясь и отваливаясь от стола.
– Что так? Много работы?
– Ха! По самое горлышко и выше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123